Шмуц

Гитти перестает беспокойно маршировать. Она обожает косметику, так что предложение соблазнительно, но, конечно же, так нельзя. Гитти неуверенно морщит лицо.

– Можешь взять мой новый набор.

Рейзл кладет косметику на стол и позволяет Гитти открыть его. Два ряда пудр и блесков, все золотистых и розовых оттенков, ряды особых кисточек разных размеров и зеркало на внутренней стороне крышки. Это мами подарила Рейзл перед башоу. К набору прилагались салфетки, ватные шарики и небольшая бутылочка жидкости для снятия макияжа.

Гитти округляет глаза, сомнения ее покидают. Она садится за стол и начинает жадно намазывать тенями собственные веки.

– Это для Йосси, помнишь?

– Ничего, когда он выйдет из шкафа, я ему сделаю.

Пока Гитти самозабвенно возится с макияжем, а Мойше любуется звездами, открыв окно, чтобы видеть небо во всей красе, Рейзл убирает свои учебники и тетради вместе с ноутбуком в узкое пространство между столом и стеной.

Из шкафа выходит Йосси, довольный, в платье «по фигуре».

– Так хорошо, Рейзи? – спрашивает он.

Мойше с кашлем разворачивается.

– Что это? – принюхивается Гитти.

Рейзл знает, что это за запах, откуда в Мойше столько праздничного духа. Она подбегает к окну и свитером прогоняет дым в ночь.

– Прекращай, – шипит она и отталкивает Мойше от окна. Затем подзывает младшего брата: – Йосси, моя пуримская невеста, присаживайся, – Рейзл похлопывает по краю кровати рядом со столом, где его уже ждет Гитти. – Вашим макияжем займется наша замечательная Гитти.

Лицо Йосси внезапно теряет все краски. Теперь он не просто бледный, как обычно, а белый, как шаббатняя свеча. Он опускается на кровать, ставя руку позади себя, будто он внезапно постарел и не может сидеть прямо без поддержки.

Он смотрит на Мойше.

– Это можно?

Мойше протягивает руку вперед, широко растопыривая пальцы, будто хочет погладить огромную струящуюся бороду, хотя его борода реденькая, неряшливая и не очень-то длинная. Он приглаживает ту бороду, что у него есть, и закрывает глаза, пытаясь вспомнить авторитетный ответ.

– Можно, да! Как говорит Рав Моше Исерлис, свято Рамо[44]

: поскольку единственная суть маскарада – радость, не должно видеть в нем нарушение законов о мужской и женской одежде.

Мойше открывает заплывшие, покрасневшие глаза и кивает Йосси.

– Ты красив, – говорит он. – Красоте не запрещено быть красотой.

Гитти и Йосси выглядят неуверенно. Если это цитата раввина – они ее раньше не слышали.

– Это значит, что ты приносишь мицве еще больше красоты, – успокаивает их Рейзл. – Только поскорее, – она смотрит на Гитти. – Скоро уже начнут читать Свиток.

Гитти принимается за работу. Делает ресницы брата длинными и густыми, как у девочки, покрывает веки нежно-розовым цветом заката. Подчеркивает скулы на розовой коже.

– А зис кинд, – говорит Рейзл Йосси. – Милый, милый ребенок.

Ей хочется его обнять, но вместо этого она обнимает Гитти.

– Осторожно! – говорит Гитти деловым тоном. – Твой рукав залез в пудру.

Рейзл снова чувствует дымок где-то рядом с Мойше, стоящим у окна.

Она подскакивает к нему и шипит:

– Здесь нельзя курить!

– Вус фар курить? – Мойше шаловливо улыбается.

Рейзл снова чувствует раздражение, даже скорее смесь силы и гнева. Он накурит в ее комнате, чтобы ее потом ругали! Немного вина в Пурим – это одно, а курение – совсем другое. Вдруг она задумывается, не опасно ли давать Йосси женскую одежду и красить его. Где граница?

– «Вас фар курить», – передразнивает она. – То, чем ты сейчас поперхнулся!

– Ты ругаешься, как тати.

– А ты шикур, как сказала Гитти! Это добром не кончится. Сегодня Йосси порадуется, а завтра будет грустить. Это все неправда: платья и макияж. Он будет думать, что это правда, но это неправда!

Мойше стреляет в нее глазами.

– Ты мишигене

! Даже хуже, чем тати!

– Да, мишигене, – злобно шепчет она. Минуту назад ей ведь тоже было весело. – Но это жестоко. Делать Йосси такой подарок, давать ему надежду, что он может носить платье и быть таким красивым. Ты думаешь, это просто останется в его памяти как кусочек Пурима и больше ничего? Думаешь, он снимет платье, повесит его в шкаф и забудет, больше не захочет его надевать?

– Это всего один раз, Рейзл! Он не может каждый день наряжаться, как на Пурим!

– Он не может, – соглашается Рейзл. – Но если захочет? – Рейзл не смеет сказать, что она думает о младшем брате, даже Мойше. Неужели Мойше сам этого не видит? Они наблюдают, как Йосси закрывает глаза, Гитти накладывает третий слой теней. Его удовольствие ощущается физически. Он в нетерпении улыбается, чуть откинув голову назад. – Он будет в агонии, пока снова этого не почувствует, – говорит Рейзл. – А этого не будет никогда.

Мойше пожимает плечами.

– Сейчас он счастлив, пусть будет счастлив. Не так уж это и плохо.

Рейзл впервые чувствует к Мойше ненависть. И жалость. Обычно эти чувства она испытывает исключительно к старшему брату, Шлойми.

– От тебя пахнет куревом и вином, – говорит она. – Прополощи рот шаббатней смесью.

* * *

– Сиз гит? – спрашивает Йосси. – Хорошо?