Шмуц

Но Рейзл не хочет быть «не женщиной». Жизнь мужчины более открытая, но не более свободная. Все мужчины, которых она знает, будто зажаты со всех сторон. «Борсалино» учится в колледже, и у него есть власть ее отвергнуть, но ему все равно придется выбрать какую-то из девушек, подобранных свахой. Братья Рейзл могут обсуждать, в какую иешиву пойти, но решение все равно принимает тати. Когда мужчины ведут молитву – это потому что они хотят или потому что должны? А женщинам не нужно десять других человек, чтобы помолиться! Рейзл нравится, что она может делать это сама, говорить с а-Шемом один на один. К тому же женщины иногда могут выходить в город, совершенно не привлекая внимания, как это делает Рейзл. На работу или по делам. Рейзл видит свой островок свободы и совершенно не собирается от него отказываться.

«Прошу тебя, а-Шем. Скажи, какой мне быть».

Ответ приходит то ли от а-Шема, то ли от нее самой: мужское благословение, измененное специально для нее – надо просто убрать «не». «Благословен Ты, Г-сподь, наш Б-г, Царь Вселенной, за то, что создал меня женщиной».

Пуримская шутка

– Ему нужно платье, – объявляет Мойше, затаскивая Йосси в комнату Рейзл. Она не говорит, не дышит, Мойше исчезает в ее шкафу, и она тихо и быстро закрывает ноутбук и убирает его под кипу бумаг, которую положила на стол именно для этой цели. Сегодня Пурим, скоро все уйдут в шул на чтение Свитка Эстер[42]

, и Рейзл надеется, что во всей этой суете ей удастся остаться дома одной. Она раньше никогда не пропускала Мегилат[43] Эстер.

– Рейзи, не хочешь помочь? – зовет Мойше из глубины шкафа приглушенным голосом.

Рейзл заглядывает в шкаф, где сладковатый запах уже заполнил все небольшое пространство – вино на праздник, так рано? – и ее платья беспорядочно валяются, сдернутые с вешалок. Рейзл внезапно чувствует раздражение. Почему Мойше так себя ведет, разбрасывает вещи, как ребенок? Но тут он выносит лиловое сатиновое платье в пол, которое она надевала на свадьбу Мойше, и помогает Йосси натянуть его поверх штанов и цицита. Йосси выглядит великолепно. Мойше застегивает платье сзади, в верхней части ткань свободно свисает с узкой груди Йосси, но это неважно. Его улыбка сверкает, а бледная кожа будто светится от удовольствия.

– А шейне мейделе, – восклицает Мойше, театрально указывая на Йосси обеими руками.

Раздражение Рейзл уходит. Его заменяет волна печали, встает ком в горле – Йосси так деликатно берет сатиновую юбку обеими руками, чуть приподнимая ткань, чтобы она не касалась пола, – но она не плачет. Рейзл смеется и хлопает в ладоши, она понимает эту магию Пурима, когда все вверх тормашками, когда дети носят костюмы; так, ведомый духом праздника, когда надо притворяться кем-то другим, Йосси на мгновение может стать самим собой.

Она достает из комода замотанные колготки.

– Мейделе, – говорит она. – Вот, засунь их, где грудь.

Она видит, что по лицу мальчиков пробегает тень сомнения, и чувствует укол страха в животе. Пуримская шутка заходит слишком далеко? Но тут Мойше – ах, Мойше, для которого веселье выше закона, веселье и есть закон! – берет одну нейлоновую ногу, поднимает ее над головой, разматывает и принимается танцевать. Рейзл хватает вторую ногу, Мойше кружится под натянутой тканью. Рейзл тоже кружится под колготами, они танцуют вместе, не касаясь друг друга, под растянутыми в разные стороны «ногами». Йосси садится на кровать Гитти, расправляя складки сатина, и радостно притопывает, пока Рейзл и Мойше кружатся перед ним.

– Кайтцад меракдин лифней хакале, – поет Мойше. «Как танцуют перед невестой!» Йосси хлопает в ладоши, Рейзл присоединяется к пению, к празднованию свадьбы с тремя героями: они с Мойше в роли гордящихся родителей, Йосси – наконец-то счастливого мальчика-невесты. И Рейзл тоже что-то вроде невесты, невесты собственной семьи.

Открывается дверь, вбегает Гитти.

– Что это вы танцуете? Мы опоздаем на Мегилат Эстер!

Тут она видит Йосси.

– Ой! – восклицает она и требует: – Сними его! – Поворачивается к Мойше: – Скажи ему снять!

– Гитти, Пурим же! Он – Пурим мейделе! – Мойше выпускает из рук колготки и продолжает кружиться по комнате, длинные черные концы его пиджака приподнимаются у него за спиной. Он подносит палец к голове и крутит им.

– Ты шихур! – говорит Гитти. Ее голос дрожит от обвинения.

Поскольку Мойше слишком пьян, чтобы навести порядок, Гитти обращается к Рейзл.

– Мами сейчас придет, скажи, чтобы он снял!

Рейзл этого делать не собирается.

– Пройдите в мой кабинет, – говорит она Йосси, и они уходят в ее шкаф. Она хватает пару носков, толстых, которые надевает под сапоги, когда идет снег.

– Положи их спереди.

Йосси хихикает и дергает левый рукав платья.

Рейзл выходит, чтобы не мешать ему переодеваться, и встает перед дверями шкафа сторожем. Гитти ходит по комнате туда-сюда.

– Ништ гит, – говорит она, качая головой. – Это не хорошо!

Тут Рейзл приходит идея.

– Ты можешь его накрасить, – говорит она.