Шмуц

Гитти ахает, и за женщину, и за себя. Но не уходит, а прищурившись наклоняется к компьютеру, будто узнает кого-то на видео. Пододвигается ближе, но уже не чтобы лучше разглядеть или понять, что перед ней. Она беззвучно плачет, слезы стекают, капают с подбородка, но она их не утирает. Она околдована видео, не может пошевелиться, прямо как женщина на поводке.

Рейзл тоже смотрит, вздрагивая каждый раз, как мужчина шлепает женщину. Моргнув, Рейзл приглядывается внимательнее, ищет признаки желания на лице женщины, пусть их и скрывает (или же увеличивает?) боль. Смотрит, чтобы понять, в какой момент боль превращается в удовольствие.

Но Рейзл не чувствует удовольствия – ни женщины, ни своего собственного. Невозможно сосредоточиться, когда рядом сидит Гитти, невозможно понять, что происходит на видео. Одним глазом она все равно с тревогой наблюдает за сестрой, смотрит, как смотрит Гитти. Рейзл закрывает вкладку, Гитти выпрямляется. Ее впалые щеки настолько бледны, что отливают синевой, словно она впитала свет компьютера, заразилась его волнами.

Гитти смотрит на Рейзл блестящими от слез глазами и приказывает сестре:

– Больше никогда это не смотри, – говорит она, дотрагиваясь пальцем до экрана. – Поклянись, что не будешь.

– Бли недер, – говорит Рейзл, не давая обета, потому что клясться запрещено, а Гитти, конечно, не хотела бы, чтобы она согрешила.

Но Гитти вертит головой, как зверушка, трясет волосами и кричит:

– Найн! Найн! Обещай, что больше не будешь!

Гитти выглядит мишиге, глаза вот-вот вылезут из орбит.

– Поклянись, поклянись своей жизнью! Поклянись, что не будешь смотреть!

Она вся трясется, тыкает пальцем в экран.

Напуганная силой, вселившейся в Гитти, Рейзл тоже трясется.

– Клянусь!

Она выпаливает это слово так быстро, что его звук долетает до нее как будто снаружи, словно эти слова произнес кто-то другой. Неужели она пообещала больше не смотреть порно? Она пытается пошевелить губами, но они совершенно онемели.

Наконец Гитти успокаивается. Она опускает руку, и Рейзл закрывает компьютер.

* * *

На следующий день Подгорец спрашивает:

– Ты посмотрела видео с кем-то? Тебе понравилось? – И добавляет: – Значит, ты была не одна.

Рейзл накрывает волна стыда. Это было так эгоистично с ее стороны – втянуть в это Гитти. Она ведь должна защищать младшую сестру.

– Йа, – говорит Рейзл. – Я была не одна. Со мной была Гитти, и я ее убила.

– Ты ее не убила, – убеждает ее Подгорец. – От просмотра порно не умирают. Ты ведь не умерла, так?

– Я не знаю. Может, часть меня – да. А теперь и часть Гитти тоже. Из-за меня.

– Почему ты так считаешь? Что заставляет тебя так думать?

Рейзл вспомнила застывшую полуулыбку на лице зейде, когда вошла в его комнату и обнаружила, что он мертв. Вчера она увидела ее на лице Гитти, уголки губ подняты, щеки неподвижные, будто каменные. Гитти ничего не сказала, не издала ни звука, когда мужчина был в туше женщины, когда он тянул за поводок. Гитти плакала и улыбалась, сидела тихо, пока все не кончилось. Улыбка рефлексивная – остатки радости человека, которым она была до того, как увидела порно.

– Я ее разрушила.

– Мне не показалось, что она разрушена, – говорит Подгорец. – Совершенно. Судя по твоему рассказу, Гитти полна силы.

Рейзл вспоминает целеустремленный взгляд Гитти, ее глаза, блестящие от слез, но уверенные. Подгорец права. Гитти сильная.

– В конце Гитти так расстроилась, что заставила мне поклясться, что я больше никогда не буду смотреть. Я боялась, что она громко закричит или сразу побежит звать мами и тати.

– И что ты сделала?

– Поклялась.

– Что не будешь смотреть порно? Ты дала обет?

– Да, как она хотела. Настоящий обет. Его не отменить, даже если произнести коль нидрей[72] в Йом-Кипур. Как назир, мужчина, обещанный а-Шему, клянется не стричь волос и не пить до конца жизни – так и я поклялась.

Получив от сестры обет, Гитти наконец ушла, и Рейзл осталась наедине со своей клятвой. Она заполнила комнату, давила на Рейзл, как давило бы тело лежащего сверху, не давала ей дотянуться до компьютера и снова включить видео. Она не могла уснуть. Она ворочалась, пытаясь найти наиболее удобную позу, и с каждым движением говорила себе, что, если взять ноутбук, она просто посмотрит одно видео, и это не будет нарушением клятвы; она поклялась отказаться не от одного видео, а от всех навсегда. А может, она поклялась не смотреть именно это видео, ужасное, с тухас-потчингом и дерганием поводка? Она может сдержать такое обещание, может не смотреть это видео. Она все равно не хотела смотреть, как женщину душат. Нет, она хотела, потому что, если бы не хотела, зачем бы она это делала? Может, это не так ужасно, как кажется со стороны? Единственный способ узнать – посмотреть видео еще раз. Но каждый раз, когда Рейзл опускала ноги на пол, собираясь встать за компьютером, она заставляла себя лечь обратно. «Надо сдержать слово, – твердил голос в ее голове. – Хотя бы на эту ночь».