Шмуц

У Подгорец странное выражение лица. Она пытается сомкнуть губы, но ее рот открыт, челюсть отвисает. Кожа бледнее обычного.

– Ты поклялась никогда не смотреть порно? – переспрашивает она.

– Да, – нетерпеливо отвечает Рейзл. – Когда Гитти попросила, я поклялась.

– И ты перестанешь?

– Я поклялась. Я должна.

– Это не то, о чем я спрашиваю, Рейзл. Я понимаю, что ты дала ей слово, но ты ведь уже пыталась бросить. Что ты сделаешь на этот раз, чем этот раз отличается?

Рейзл смотрит на туфли Подгорец. Простые, коричневые с плоской подошвой. Почему Подгорец не носит каблуки, раз может?

– Я перестану, – говорит Рейзл. – Я могу.

– Можешь? – спрашивает Подгорец.

Мима Шпринца

Вернувшись вечером домой, Рейзл обнаруживает Гитти у себя комнате, уже в постели. Уже тепло, но она зачем-то накрылась одеялом до подбородка.

– Шпринца, – бормочет Гитти, когда Рейзл садится рядом с ней на одеяло. – Мима Шпринца ойф де компьютер.

Гитти будто увидела призрака, смотрит сквозь пространство, не на что-то в комнате. Так иногда смотрел зейде, когда видел чей-то сон.

– Что ты говоришь? – раздраженно спрашивает Рейзл.

– Мима Шпринца, – повторяет Рейзл.

– На твоем компьютере, она там! Шпринца! Шпринца! Шпринца! – повторяет Гитти.

– Ша!

 – обрывает ее Рейзл, чувствуя подкатывающую тошноту. Мима Шпринца – сестра дедушки тати, Шмиля. Их обоих депортировали в Освенцим в 1944 году.

На шум прибегает мами.

– Вы тут болтаете в кровати, пока я делаю ужин? – Она устало, но строго машет рукой, чтобы они вставали и шли за ней. – Обе, ну-ка вставайте, накрывайте на стол.

– Гитти устала, – говорит Рейзл, стараясь делать это как можно спокойнее, но мами прищуривается.

– Что такое? От чего это она устала?

Мишигене Гитти повторяет:

– Мами, посмотри в компьютер! Там мима Шпринца!

– Вус? – Мами заходит в комнату и закрывает за собой дверь. – Компьютер тебя не касается! Он нужен Рейзл для учебы и помощи нам, вот и все. Нечего тут обсуждать. Я ничего не хочу слышать. И тати… ни слова ему об этом!

У Гитти дрожит подбородок, в глазах сверкает боль. Уже мягче мами добавляет:

– И я не хочу ничего видеть. Знаешь почему?

Гитти кивает.

– Во-первых, мима Шпринца, благословенна ее память, не в каком-то компьютере. Она в моем сердце, – мами кладет руку на грудь, которая чуть вздымается, будто мима Шпринца и правда там, колышет платье мами, чтобы это доказать. – Во-вторых, мне есть чем заняться, так что я не буду искать мертвых там, где им не место. – Она плюет через плечо, как старушка. – Пусть Шпринца покоится с миром.

Она убирает руку с груди и снимает с Гитти одеяло.

– Ты такая сильная девочка. Тебе надо поесть. – Мами пощипывает щеки Гитти, чтобы вернуть им здоровый румянец. – У меня для тебя есть суп, – она мягко, но уверенно берет Гитти за руку и поднимает ее с кровати, с любовью, не оставляя ей выбора.

Гитти встает. Она идет медленно, едва переставляя ноги, но в ее глазах все еще зияет пустота, будто она увидела обратный ход времени и теперь не может вернуться в привычное русло.

Рейзл вслед за мами и Гитти идет к кухонному столу. Гитти возит ложкой по тарелке, отказывается есть. В отличие от Рейзл. От одного запаха курицы с паприкой у нее слюнки текут. Собственный голод вызывает у нее отвращение. Как она может быть голодной? Почему она не чувствует себя плохо от этих видео, как Гитти, почему они не высасывают из нее всю жизнь? Дело в том, что она старше или – что ближе к правде – она просто стала жестче из-за того, что уже столько посмотрела? Она хочет золотисто-оранжевые пулькес.

Но доедать за сестрой нет времени. Мами молча подзывает ее на кухню и, гневно прищурившись, заглядывает ей в лицо.

– Ты показала Гитти компьютер, фарвус

? Почему?

Прежде чем Рейзл успевает ответить, мами поднимает указательный палец и тыкает им Рейзл в нос.

– Найн! – шипит она. – Ничего не говори! Если она еще раз его увидит – ароас фин фенстер! Сразу в окно! Фарштейст?

Рейзл кивает. Она понимает. Но мами было не обязательно все это говорить, потому что сестра и без того держится от нее на расстоянии. Когда они убирают тарелки и Рейзл шутит, Гитти не смеется. Когда Рейзл предлагает помочь с уроками, Гитти отказывается. Она не заходит в комнату Рейзл. Гитти если и не расстроена, то просто мысленно находится где-то далеко.

Рейзл как никто другой знает – то, что увидено, нельзя развидеть.

Но для Гитти это видео значило нечто другое, не то, что для Рейзл. Компьютер – пламя, к которому Гитти больше никогда не прикоснется. Рейзл один раз обожглась, и теперь ее тянет к жару. Это чувство для нее важнее покоя.

Вечером после ужина Рейзл закрывает дверь в свою комнату и достает ноутбук, пытается поскорее снова найти то видео. Конечно, женщина в видео – не мима Шпринца, ну конечно! Это же невозможно! Но убежденность Гитти все равно пугает. Теперь Рейзл вглядывается в экран, склоняется, прищурившись, как Гитти.

Один раз ведь можно нарушить обещание, всего один раз.