Шмуц

Неделю Рейзл живет, чувствуя постоянный зуд из-за отсутствия компьютера. На работе она сказала, что поймала вирус и ноутбук пришлось отдать в ремонт, так что ребецин дала ей «рабочий» компьютер, но брать его домой строго-настрого запретила. Дома Рейзл ищет свой. В шкафу с зимней одеждой. В картонных коробках с тарелками для Песаха. В ванной, за квадратиками туалетной бумаги для Шаббата. Ищет втайне от всех. Ищет, делая вид, что не ищет.

Она уверена – ноутбук где-то дома. Если бы отец его продал или просто выбросил, кто-то узнал бы, что у него дома был компьютер. Или хуже – кто-то бы как-то узнал, что у его тохтер был компьютер. Нет, он где-то в квартире, она уверена.

– Мне интересно, – говорит доктор Под. – Отец спросил, почему ты перестала делать уроки?

Рейзл не понимает вопроса. Можно подумать, ее отец хоть капельку похож на доктора П, можно подумать, его интересует, почему Рейзл что-то делает или не делает. Глупо со стороны доктора П так думать. Рейзл должна что-то делать, потому что Г-сподь велел, или раввин, или отец. Других «почему» быть не может.

– Твой отец может обнаружить порно на компьютере?

Рейзл вздрагивает. «Отец» и «порно» в одном предложении.

– Нет! – выкрикивает она. Пытается прогнать мысль, которую призвала доктор Под. Нельзя позволять психологу что-то представлять. Теперь благодаря ее ужасным словам Рейзл понимает, что все могло бы быть намного хуже. Пока ее секрет остается ее секретом. Ее и доктора Подгорец. Их секретом.

– Но что случилось бы, если бы он это сделал? – напирает доктор Под. – Что он сказал бы?

Рейзл представляет, как гремит голос тати. Она поднимает указательный палец и «протыкает» воздух перед собой, как он, и кричит:

– Раййййзл! Тума!

Выплевывает ее имя и осуждение. Вердикт, что не только колледж – тума, не только компьютер, но и сама Рейзл.

Подгорец удивляется.

– Он говорит «Райзл»? Как «рай»?

Рейзл кивает. Она слышит свое имя новыми ушами, ушами психолога.

– Тебя зовут так? Не «Рейзл», через «е»?

Рейзл пожимает плечами.

– И так тоже.

Дома – Райзл, в колледже – Рейзл, и все это она.

– А тебе самой как больше нравится? – не успокаивается доктор Под.

– Рейзл, – отвечает она. – Как вы всегда и говорили.

«Рейзи» ей тоже нравится, но она не может представить, чтобы доктор Подгорец так ее называла – мило и нараспев, как Гитти.

– Хорошо, – кивает доктор Подгорец и ненадолго замолкает, прежде чем продолжить. – Итак, Рейзл. Если твой отец обнаружит порно, он будет кричать. И угрожать тебе? Но что он сделает?

– Заберет. Заберет ноутбук… – Рейзл понимает, к чему она ведет. – Он уже его забрал.

– Именно! – говорит доктор Под. – Есть ли что-то, что он может сделать, чего уже не сделал?

Он может пригрозить, что выгонит ее из дома, возможно, он захочет это сделать, но мами ему не позволит. Да и вообще, это будет слишком громкий скандал, и как тогда Мойше и Гитти найдут себе пару? Нет, тати ее не выгонит. Но и компьютер он не вернет. Как же ей его получить?

Рейзл и так знает, как редко она остается дома одна. Это было ее главной проблемой, пока у нее был компьютер, а теперь, когда от компьютера остались лишь воспоминания, постоянное присутствие семьи снова давит на нее.

Единственное время, когда она одна, – по пятницам, эрев шаббес – мать покупает продукты, отец в микве совершает ритуальное омовение, брат занимается в шиуре. Это ее шанс поискать. Она копается в комоде родителей, и в стороне мами (справа), и в стороне тати (слева). Никаких трусиков вперемешку с рубашками. И никакого компьютера.

Ноутбук как будто живой, будто он был частью ее тела, которую отрезали. Это не ее ребенок, но она беспокоится о компьютере, когда его с ней нет. Она думает о нем больше, чем когда он был при ней.

– Знаете, – говорит Рейзл. – Я думала, мне это поможет. Если заберут компьютер.

Губы доктора П подрагивают, складываясь в улыбку.

Поразительно, как быстро вопрос растворяется в чаше понимания. Потому что как только Рейзл спрашивает себя, почему, ну почему доктор Подгорец так улыбается этим словам, она понимает: доктор Под хочет, чтобы у нее была зависимость.

– Вы больная, – говорит Рейзл. – Хуже, чем быть мишигене и зависимой, только быть доктором, который хочет, чтобы люди были такими. Вы не хотите, чтобы я выздоровела. Хотите, чтобы я приходила сюда каждую неделю, каждый раз – все более больная. Ненавижу вас! Это вы – гониф! Крадете деньги моей матери, крадете время и у меня, и у нее!