Шмуц

Вернется ли она в колледж? Захочет ли когда-нибудь снова смотреть видео? Кажется, что ответы на эти вопросы находятся в далеком будущем, и Рейзл вспоминает, что когда-то Подгорец уверенно сказала, что, если Рейзл захочет компьютер, она его добудет. Но пока что Рейзл откладывает эту мысль в долгий ящик; это внезапное исцеление стало для нее подарком. Рейзл обещает себя дому, который они с Мойше будут создавать вместе. Она одалживает у него уверенности и с головой уходит в подготовку к свадьбе. Вот бы рассказать Подгорец обо всем этом. Но терапии тоже настал конец. Траты Рейзл теперь будут тратами ее мужа, а ее нельзя передать ему с лишними расходами. Конечно, ее мать даже не заикнулась семье жениха, что Рейзл ходила к психологу, – с тем же успехом она могла бы сказать им, что у Рейзл две головы или три груди, какая-то генетическая мутация. Нет, они скрыли это из скромности, ради народа Израиля, скрыли, потому что так сказала сваха, как только мами об этом заикнулась.

– Это уже в прошлом, – сказала сваха. – Не надо говорить. Вы же не будете говорить хосну, что Рейзл удалили гланды, когда ей было три? Ему не надо такое знать. Он увидит настоящую Рейзл, которая есть сегодня, не Рейзл из прошлого. Оставь девичьи проблемы позади. – Сваха взяла Рейзл за подбородок и внимательно на нее посмотрела, с полной уверенностью в исцелении, чего никогда не могла предложить ей Подгорец. – Теперь ты невеста.

* * *

По ночам ей снится новое порно, главные актеры – она и ее жених; Рейзл в одном из новых платьев, Мойше ее раздевает. Медленно стягивает с ее тела сначала один длинный рукав, затем другой, пока платье не падает у ее ног и она не остается голой. Во сне Мойше пугающе молчит, строго смотрит на нее, показывая, что недоволен ею. На нем элегантная, идеально сидящая бекеша[78]; тонкая ткань образует складки вдоль его широких плеч, вдоль бедер. Он одет, но она знает, что под его одеждой.

Утром Рейзл просыпается от фантазии, где она жена, в фантазию, где она скоро ей станет. Ночные страхи растворяются в дневной суете и предвкушении; с утра до ночи она только делает, она не думает. Рейзл уже почти кажется, что она никогда и не ходила к психологу. Раз их сеансы так быстро улетучились из ее памяти, значит, никакого значения они, по большему счету, и не имели. Она согласна со свахой – нет нужды рассказывать об этом суженому. Как вообще терапия ей помогла? Помогла ли? Ни капельки. От нее вопросы становились только глубже, ее желание – только хуже. Терапия была не полезнее сновидения и нескольких секунд облегчения после пробуждения.

Но ей хочется рассказать Подгорец о подготовке к свадьбе, рассказать, что она чувствует. Отчасти чтобы психолог порадовалась за нее, вместе с ней. Но еще Рейзл хочется утереть ей нос: «Ха! Вы не смогли меня исцелить, но я исцелюсь. Я уже исцелилась! Не благодаря вам, а вопреки».

Однако Рейзл знает, что Подгорец не доставит ей такого удовольствия. Доктор будет сидеть в своем кресле, держать ручку. Она слишком большой профессионал, чтобы улыбнуться, кивнуть, приподнять бровь или издать пытливое, слегка осуждающее: «Хмм?» Рейзл представляет, какую победу чувствовала бы доктор. «А кто сказал тебе сходить еще на свидание, Рейзл? Кто, Рейзл, убеждал тебя не сдаваться?»

Покупка шейтеля

Мами ведет Рейзл к шейтель-махеру, чтобы купить парики, которые она будет носить, когда станет замужней женщиной. При первом посещении Рейзл должна выбрать цвета париков и примерить разные виды – искусственные и из настоящих волос. Когда она придет второй раз, ее парикам сделают стрижку, а совсем перед свадьбой – укладку. Сначала головы манекенов в париках ужасают Рейзл. Белые пластмассовые глаза, скулы и носы – все имеют идеальную форму, но они совершенно пустые, и Рейзл становится страшно оттого, что что-то настолько красивое может быть напрочь лишено чувств. Когда она наденет парик, она наденет и такое лицо?

Все парики длиной до плеч, темно-каштановые, светло-каштановые и совсем светло-каштановые.

Завидев рыжие волосы Рейзл, шейтель-махер прищуривается, поджав губы.

– Что-то потемнее, да? – говорит она.

Мами и Рейзл тут же кивают. Наконец-то она не будет рыжей!

– Какой тебе нравится? – спрашивает мами.

Рейзл не успевает ответить, как шейтель-махер указывает на один из париков.

– Вот очень красивый, очень достойный. – Она снимает парик с манекена и надевает его на сжатую в кулак левую руку. Свободной рукой она поглаживает парик. – Потрогай, какой приятный, – говорит она, поднося его ближе к Рейзл.