Шмуц

Парик странный. Волосы мягкие, и это нравится Рейзл, но в то же время какие-то жесткие. Похожи на кукольные. Она чувствует, будто задыхается, будто время накладывается само на себя – она взрослеет, вырастает, выходит замуж, но при этом становится младше, уменьшается, будто превращается в крупную версию куклы, с которой играла в детстве. Парик не должен быть таким или все-таки должен? Рейзл дотрагивается до шейтеля мами – сзади, где он выглядывает из-под шляпки, которую она носит поверх шейтеля, и спереди, где челка. Шейтель мами мягкий, челка обрамляет ее лицо, и она совсем не жесткая.

– Йа, – механически отвечает Рейзл. – Красивый. Хочу этот.

Но она на него не смотрит.

– Потрогайте, – снова говорит шейтель-махер, обращаясь к мами. – Потрогайте, какой приятный! – настаивает она.

Мама проводит пальцами по волосам, оценивая парик:

– Ви филь?

– А тоазнт финеф хиндерт, – говорит шейтель-махер.

Мами фыркает:

– А тоазнт!

Рейзл знает, что это синтетический парик. За тысячу долларов или даже за полторы тысячи, как просит шейтель-махер, они могут купить только синтетику. Парик из настоящих волос, как у мами, стоит три тысячи, а то и больше.

Шейтель-махер отказывается продавать дешевле, чем за тысячу триста.

Рейзл стоит у парика из настоящих волос. Не дожидаясь разрешения, она протягивает руку и поглаживает длинные светло-каштановые, почти золотистые волосы.

– Ей можно? – спрашивает шейтель-махер у мами.

– Конечно! – говорит мами, оскорбляясь, будто они и так все это время планировали купить парик из настоящих волос.

Чтобы начать замужнюю жизнь, Рейзл понадобится как минимум три парика. Мами снимает резинку со свернутых купюр, готовясь отстегнуть несколько двадцаток и договориться о залоге.

Пока мами ханделит с шейтель-махером, чтобы купить парик по самой низкой цене, Рейзл тихо надевает роскошный парик на свои волосы – длинные, прямые, золотисто-каштановые поверх ее импульсивных рыжих кудряшек. Она выглядит глупо, как клоун с двумя прическами. Так не поймешь, как она будет выглядеть после свадьбы. Рейзл копошится в своих волосах, пытается скрыть их под париком, но они не слушаются. После того как мами ее обреет на следующий день после свадьбы, таких проблем не будет. Не будет своих волос. Внезапно лицо в зеркале белеет, как у манекена. Рейзл представляет свои виски и скальп – полностью белые. Жужжание бритвы, как комара, когда мами убирает одну кудряшку за другой. Как она будет выглядеть не рыжей? Кем она будет не кудрявой?

К ним присоединяется Гитти, и Рейзл вздыхает с облегчением. Гитти не терпится помочь. Она придерживает края парика, пока Рейзл старательно закручивает свои волосы в жгут и убирает их под основу, странную кожу из волокон поверх ее собственной.

Запах настоящих волос Рейзл, цветочный от шампуня, чуть отдающего маслом, пропадает под мертвым запахом волос парика – легко, будто пыль сдули. Одна рыжая прядь отказывается оставаться в жгуте, и Рейзл так нравится эта бунтарская кудряшка. Может, хотя бы ее можно оставить? Нет, это все испортит. Твердо намеренная выяснить, как прямые волосы выглядят без вкрапления рыжего и кудрявого, Рейзл выуживает из своей сумки маникюрные ножницы и отрезает упрямую кудряшку. Ей все равно, если она теперь будет выглядеть странно, до свадьбы остается так мало времени.

Все. Зеркало показывает, кем она станет – замужней женщиной.

– Барух а-Шем

, – говорит Гитти, обходя Рейзл по кругу, разглядывая ее со всех сторон. – Красота!

В зеркале то, чего никто никогда раньше не видел: Рейзл с прямыми, струящимися каштановыми волосами. С такими, как у ее кузин, как у одноклассниц, у которых были прямые каштановые волосы и до того, как они вышли замуж и стали носить парики прямых каштановых волос. Вот как это ощущается – иметь прямые волосы. Рейзл поворачивается в профиль, волосы поворачиваются вместе с ней. Теперь это часть ее, но она – другой человек. Она снова мотает головой, чтобы посмотреть, как волосы танцуют. Она видела, как это делают женщины на видео – встряхивают головой так, что волосы взлетают и элегантно ложатся обратно. Этот шейтель падает ровно на плечи Рейзл. Все еще скромная, но в шейтеле – новая Рейзл, возможно, красивая Рейзл. Шейтель наглядно показывает – даже больше, чем порно, – что можно все изменить.

Подарок Мойше

Шаббат кончился. Рейзл все еще в шаббатнем платье, только с фартуком сверху, чтобы не запачкать его жидкостью. На столе перед ней стоят серебряные винные бокалы и подсвечник – она должна начистить их до блеска. В следующий Шаббат, прямо перед свадьбой, у них будут гости, и все должно сиять. Гитти делает уроки за другим концом стола, морщась от запаха средства. Мами на кухне начищает длинные подносы, где недавно лежал кугель[79]. Тати сидит за обеденным столом с чаем и открытой Гемарой.

Один скромный стук в дверь, затем еще один, более уверенный.

– Ой, Элиягу а-Нави! – говорит тати (конечно, кто еще мог прийти, как не пророк Элиягу?) и идет открывать дверь.

– А гитте вох, швер.