Синие погоны

Огней так много золотых

На улицах Саратова,

Парней так много холостых,

А я люблю женатого.

Спустя года я понял, что лучшие девушки, женщины из Саратова. Звезд с неба не хватают. Те кто хватает, строят из себя важных особ, моделями, путанами и прочими куклами – долго в Саратове не живут. Город умирает, хотя бы умирал, так же как и авиазавод Яковлева. Настоящие женщины остаются на берегу Волги.

Хотя женатым я себя уже не осознавал. И знания применял к другим девушкам моложе себя.

С девочками от восемнадцами было сложнее. Они были неопытны, в их голове был какой-то сумрак, считали, что их жизнь должна сложиться как у героев любовных романов, где сначала долго за ними заискивают, ублажают, ухаживают, а уж потом тонко намекают на постель. Я ходил в спортзал и продолжал качать банки, от которых тошнило тестя, волос на голове было предостаточно, была даже блядская дорожка на животе, их это привлекало. После первой встречи с каждой, отдельно мне удавалось ко второй их привести к себе домой, напоить вином, стоять перед ней, сидящей на диване, а самому облокотиться о край пристроенного к стене столика, заявить о том, что мне душно и умело снять себя футболку, продемонстрировав свой пресс вкупе с остальными выпирающими мышцами. Девочек это привлекало, они покусывали губу, так же как и Маша в клубе, но видя их настороженность и смущение, я подходил ближе, брал их за руку и проводил по своему животу. Дальше все по накатанной, она вставала с дивана, я забирал у нее бокал с вином, ставил на столик, обнимал и не давал даже шанса высказать хотя бы слово, жадно целовал, а потом осторожно уносил к заранее постеленной кровати. Я снимал с себя одежду, снимал одежду с нее и опускался вниз, а потом мы менялись местами. Я любил брать их за волосы в догги-стайл, играть руками, кончать им на грудь, в лицо, некоторые прикрывали подбородок рукой, чтобы не попало. Такая система с футболкой и душной комнатой работала у всех, было интересное время. Женщины постарше не нуждались в постановке с футболкой, они накидывались сами. Женщин, девушек было много, все возрасты были покорны, хотя я и сам покорялся им не меньше. После секса с очередной мне было противно осознавать что она остается на ночь, мне был уже противен ее запах, некоторые засыпали и храпели, некоторые часами говорили, а я заставлял себя, их слушать, чтобы самому не уснуть, некоторые влюблялись и хотели встречаться, а я ничего не хотел. На утро просыпался от запаха стряпанья, к чему потом и привык. Каждая готовила что умела, мне не приходило и мысли готовить им завтрак самому. Но мне каждую хотелось уже быстрее выпроводить из дому, отдохнуть пару часов и потом пойти снова на охоту, за новой.

Хотя у всех все одинаково, мне всегда нужна была новая кровь, новые ощущения. Каждая приходила и рассказывала о себе, своих желаниях, мечтах, намекала, что она не такая, что парень бросил, что муж играет в танки, как он надоел, некоторые уезжали среди ночи, потому что их чадо может проснуться и надо успеть, некоторые оставались и по двое суток.

Секс с каждой длился дольше получасу, к концу я был без сил, я кончал и ложился в поту, она в моем поту садилась сверху и продолжала, чтобы самой кончить, меня насиловали, хотя казалось что все наоборот.

Жена тоже не забывала, словно что-то чувствуя, вроде холода от меня, потому что я не звонил ей, не писал, не интересовался ею, она спустя три месяца после моего покидания гнезда ее родителей сама позвонила мне и попросила с ней посидеть в кафе. Я согласился.

Она заказала роллы, мы любили роллы. И кафе выбрали то же самое, в которое ходили часто, словно как раньше. Она сидела напротив меня, смотрела на меня и не знала как начать, я же торопливо всматривался на нее, ожидая скорейшего вопроса, роллы я себе не заказывал, мне нужно было уходить.

– Ты не хочешь вернуться? – Спрашивает у меня жена.

– Твой отец меня выгнал, ты сидела рядом на кресле как судья и ничего не высказала. Твоего мужа на твоих же глазах выгнали из вашего дома. А спустя три месяца ты решилась на такой вопрос?

– Я тогда растерялась…

– Ты не растерялась. Я смотрел и на тебя и на твоего отца, готового меня прямо на месте уничтожить. Вам бы сошло это на руку, он же прокурор. А потом еще и замели бы следы. Ты сидела довольная.

– Прости. Но мы же муж и жена, у нас ребенок.

– За что прости? Что ты сделала? Вернее, ты ничего не сделала…