Синие погоны

Воинская часть находилась в пределах города Саратова и так вышло, что проходя у стен части, мы слышали и рев машин, и трекот трамвая по путям, и даже могли услышать диалоги из «гражданки» за стеной. А от того что воинская часть находилась в городе еще больше манило обратно. Здесь я понял, для чего нужна армия, чтобы полюбить гражданку и свободную жизнь. Получая наряды на пропускном пункте, где вынужденно стоял «наряженным» в бронежилете с каской на кепке и небольшим вещмешком, я наблюдал за теми же трамвайчиками, за машинами, проезжающими мимо, за людьми, что идут в магазин и выходят оттуда с продуктами, что заставляло мой желудок с завистью урчать, за девчонками, что проходили мимо, оставляя после себя запоминающийся запах, причем не важно какой, любой запах «гражданки» становился тем более чувствительным, чем больше времени я находился внутри части со своими постоянными и унылыми запахами, в большей части пота и вонючих ног, оставленными самими солдатами, такими же как и я, но запах проходящей мимо девушки возбуждал все нутро и заставляли невольно покинуть место службы и наряда для удовлетворения похоти в грубой форме и присылать в мозг сигналы в виде ярко-красочных эротических событий во время недолгого сна. О девушках и еде я мечтал каждый день. Мог даже успокоиться по поводу нехватки сна, работать я и без армии привык и особо не уставал, но от привычного мне образа жизни с всегда заполненным холодильником, наличием продуктового магазина при выходе из дома, ну и разумеется, девочек, что были такими же частыми гостями, что и пища в желудке, мне отказаться было тяжело.

Первые три недели службы были шоковой терапией, это курс молодого бойца. Здесь и стали ныть ноги, здесь от жары, а призывали меня летом, сильно исхудал, постоянно чувствовал нехватку воды и потреблял ее холодной из крана в умывальнике. Здесь сержант сказал забыть на целый год о гражданке и ее прелестях. Но я справился и с голодом, организм привык к ежедневным нагрузкам с утра-пораньше, постоянным стояниям на плацу утром и вечером. Словом, спустя три недели я попросту привык служить.

После прохождения курса молодого бойца была присяга, на эту присягу приезжали родственники солдат, с которыми я служил, эти же родственники своих детей снимали на камеру, фотографировались с ними, общались и давали пакеты с продуктами. Ко мне не приехал никто, я никого и не звал. Мне дали возможность поехать в город на целые сутки. Вернули телефон и отпустили. Я поехал домой, а по пути к дому я написал всем кто был в городе и не уехал на море, трое отозвались и одну из них я выбрал. Пришла мамочка, лет тридцати. У нее восьмилетний ребенок, но он был дома, жила она недалеко, ростом с меня, худосочная фигура, темные волосы, черное платье, загар, аккуратный маникюр, длинные пальцы, подкаченные губы ну и как ведется, муж-танкист. Это зависимость что ли такая, я думал, и почему я не попал ни под игровую зависимость, ни под иглу, все это прошло мимо меня. Она пришла и накинулась на меня, так она по мне скучала, отметила мое исхудалое тело, но при этом сказала, что главное мое достоинство не потеряло в весе и в цене, на чем взяла мой член и жадно сосала, затем оголила грудь, пришла без лифчика и водила им по губам, била им себя по лицу, слюнявила, попадая на грудь, а встав с колен, вытолкнула меня на кровать и накинулась сверху. Взяла меня за руки и откинула их за голову. Она кричала так, словно сама была в армии и была голодна. После первого раза болели яйца. Когда я кончил в нее она не отпустила меня в душ, взяла армейскую кепку, надела на себя, убрав волосы и оставив локоны страсти и затащила снова на второй раунд, который остался за мной. К третьему раунду она хотела взять свое и лежа на спине зацарапала мне всю спину, повредив четыре ногтя, один ноготь остался в спине. Она его выковыривала пинцетом, так он въелся. Пятый и шестой круг уже был адовым. За четыре часа мы оба кончили шесть раз. А потом она ушла в душ, быстро собралась, надела трусы, взяла платье, вызвала такси, поцеловала в лоб и убежала. Она сказала мне «спасибо». Я спал всю ночь, не поднимаясь ни разу после нее. Я до сих пор не побил этот рекорд. Но после нее служить хотелось дальше, только не думая, что предстоит топтать без трех недель год. Очутившись в казарме, на вечер следующего дня был телесный осмотр. На мне отметили множество царапин и шрамов, командир засмеялся и приказал пассии больше не царапать спину и дать ее номер телефона, и если он снова заметит на спине царапки к увольнению меня больше не допустит. Хотя я и пытался сказать, что царапины оставлены мной, когда комары искусали, все поняли от кого, когда и в какой момент времени повреждения такого рода были причинены.