Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости

Максим: Вот тут я бы вернулся к рассуждению о двух путях к источнику, о котором речь была выше. Все это время мы говорили о первом пути – отправиться вглубь. А второй я бы описал так: сокровища разбросаны под ногами. В первом случае у нас есть маршрут, который нужно пройти. Во втором случае у нас есть та рутина, что окружает нас прямо сейчас. И тут я вновь вспоминаю Феодора Мопсуестийского. Все его богословие основано на простом принципе: мир – это школа для ангелов и людей. А значит, нет разделения вещей на высокие и низкие, важные и неважные. Я как-то сформулировал это так: нет разделения дел на более духовные и менее духовные, высокие и низкие. Писать статьи мне обычно интереснее, чем мыть посуду или отчищать налет от раковины. Но я вижу соизмеримую глубину в том и другом – думаю, сейчас я могу на полном серьезе, без кокетства это говорить. И когда вдохновения и восторга не остается, я просто держу в голове мысль: у того, что я вижу сейчас, есть глубина. Я могу посвятить весь день рутинным делам, и он не менее осмыслен, чем те периоды, когда я работаю над своими проектами и воодушевлен тем, как дело быстро движется.

Филипп: Это похоже на мультфильм «Душа». Там оказывается, что главное – это умение видеть жизнь в незначительных, казалось бы, вещах – в падении листьев, отблеске солнца или в каких-нибудь мелочах в твоих карманах. Кажется, кстати, главный герой в мультике всякие фантики и обрывки ниток в кармане тоже называет сокровищами. Когда вы говорите о сокровищах под ногами, вы это имеете в виду?

Максим: Один из главных принципов созерцания у сирийских мистиков – разглядеть всерьез то, что раньше касалось фоном. У Иосифа Хаззайи есть небольшое сочинение о семи глазах Бога…

Филипп: Семи глазах Бога?!

Максим: Это видение библейского пророка Захарии[98]: он говорит о семи глазах Бога, смотрящих на всю землю. Семь здесь – символ полноты. Но вот Иосиф Хаззайа решает истолковать эти глаза как символы мистического опыта. И первый глаз для него – это изумленное осознание того, что мир пришел из небытия в бытие. То есть само существование мира – уже повод замереть в удивлении: я привык воспринимать это как данность, а ведь это уже чудо.

Филипп: Как у Пастернака: «вы уже воскресли, когда родились, и этого не заметили»

[99].

Максим: Да, именно так! Созерцание начинается с того, что фон перестает быть фоном. Но твоя оптика меняется не сразу. И в чем еще настраивать ее, если не в рутинных делах?

Филипп: Неожиданный поворот. В самом деле, новое оказывается под ногами буквально.

Максим: Да, нужно просто всмотреться. Просто – то есть не требуя от себя эйфории. «Сокровища на поле» постепенно проявляются там, где их не ждешь. Исаак Сирин и другие мистики описывают вспышки вдохновения, случающиеся там, где ничто этого не предвещало, – суккале (sukkālę), буквально «прозрения». Они возникают не из размышлений, и человек не может предсказать их появления. Мистики связывают их с кропотливым чтением Библии, с вычитыванием положенных молитв – с теми делами, которые не сразу приносили удовольствие, но могли быть и рутинным трудом. Ты вовлекаешься в повседневное усилие и не сбегаешь, но учишься изумляться, с намерением, но без принуждения или ожидания, что это непременно случится вследствие определенных действий. И постепенно на сумеречном небосводе проявляются звезды. Иосиф Хаззайа и его последователи называли прозрения «звездами на тверди сердца»

[100]. В какой-то момент мы с коллегами поняли, что для повседневной рутины это тоже работает. Недаром ведь Феодор Мопсуестийский сказал, что дело – это тоже молитва.

Филипп: А есть ли у мистиков конкретные советы о том, как настроить себя на рутину? Допустим, я должен практически все время заниматься насущными делами, и свидетельства, которые вы привели, действительно могут мне помочь найти смысл в повседневном. А если не хватает решимости элементарно на то, чтобы взяться за эти самые рутинные дела?

Максим: Иосиф Хаззайа описывает[101] состояние монаха, который испытывает страшные приступы уныния и прокрастинации от одиночества – еще прежде, чем он испытал вдохновение. И он предлагает ему конкретную практику. Во-первых, он советует не утруждать себя большим количеством правил. Жизнь монаха во многом состоит из чтения псалмов и молитв, и в угнетенном состоянии делать все «как положено» может быть тяжело. Иосиф Хаззайа говорит: «Бог – это кредитор, ты выплачиваешь ему кредит, и он ждет, что ты будешь делать это регулярно. Но кредитор это специфический – ему все равно, заплатишь ты ему копейку, обол или талант. Важно, чтобы ты платил хоть сколько-нибудь, главное, вовремя и регулярно». У сирийских мистиков была практика читать молитвы семь раз в день. Иосиф Хаззайа говорит: читай семь раз в день не длинные псалмы, а хотя бы одну фразу. Вот, например, 116-й псалом – самый короткий из всех, состоящий из двух стихов: