Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости

Филипп: Вы сейчас упомянули символическую смерть Зубайды, а я подумал, что категория успеха вообще-то в конечном счете связана именно со смертью и с тем самым страхом не успеть, о котором вы говорили вначале. Когда сирийские мистики наблюдали за чужими успехами, допустим даже религиозного характера – например, когда кто-то основывал свою школу или монастырь, – они переживали, что сами недостаточно стараются на своем пути?

Максим: Мистики вырывались из мельницы этого мира, где смерть определяет все. Исаак Сирин (следуя за Феодором Мопсуестийским) говорит, что поступки людей определяются давлением неизбежной смерти[142], а Христос освободил людей от страха смерти. Мистики исходили из того, что они выбрали главное – поставили на кон все ради самой успешной сделки. Внутри своего учения-торговли[143] (тагурты

) они приобретали драгоценную жемчужину[144]. Из этой перспективы частные успехи или неудачи были не так важны. Тем не менее, мистики писали много и подробно. Они обращались отнюдь не только к тем, кто получил тот же опыт. Скажем, Исаак Сирин терпеливо разъясняет пути разума[145] тем, кто только желает достичь сосредоточения. Шем'он д-Тайбуте говорит о том, как людям, не имеющим мистического опыта, читать книги, его описывающие: воспринимая слова не как исчерпывающее и легкодоступное описание стоящей за ними реальности, а как дорожные знаки[146]. Такое двойственное отношение к своим сочинениям напоминает о том, как в Евангелии от Марка описан Иисус. Он идет из города в город, проповедуя и помогая людям, но после очередного исцеления говорит: «Смотри, никому ничего не рассказывай»[147]

.

Филипп: Получается, они делали что должно, не думая о результате своих трудов?

Максим: Современное общество заточено на результат, а у сирийских мистиков было представление, что у любого действия должна быть цель, – это немного разные вещи. У них было понятие «различение», по-сирийски пуршана (puršānā). Это предполагает, что ты понимаешь, зачем совершаешь каждое действие.

Филипп: Подождите, а что значит «зачем»? Какие KPI здесь могут быть?

Максим: Мы этого уже касались в разговоре про гнев. Например, для сирийской монашеской традиции большое значение имеет поклон до земли – то же, что у мусульман называется суджуд. Но ты совершаешь поклоны не просто потому, что так положено. Ты совершаешь регулярно повторяющееся действие, задаешь ритм, приучаешь раздражительную силу своей души и приобретаешь навык, который делает тебя спокойным, с одной стороны, и упорным в достижении цели – с другой. В «Послании о трех степенях монашеского жительства» Иосиф Хаззайа много пишет о том, как телесное движение соотносится с сосредоточенностью разума и с иррациональным изумлением. Последнее пробуждается именно из сосредоточенности, оно превосходит разум, но невозможно без работы разума. При этом тело задействовано на всех этапах. Проще говоря, вы поститесь не ради поста, а для того, чтобы направить в нужное русло энергию вожделевательной и яростной частей своей души. Вы совершаете те или иные ритуалы регулярно, потому что понимаете, что́ вам дает эта регулярность, как она меняет ваше самоощущение.

Филипп: То есть успех сирийских мистиков – он скорее про самосовершенствование, говоря современным языком?

Максим: Наверное, но я бы уточнил здесь, что «само-» мистики понимали очень особенно, почти буквально. Успех – это когда ты ощущаешь себя подлинным, понимаешь, что живешь свою настоящую жизнь, а не следуешь чьим-то установкам. Они часто говорили о видении своей кномы (qnōmā

), то есть о достоверной встрече с самим собой. И в этом опыте ты не конкурируешь с другими, потребность в этом пропадает. Однако это и не уход в себя, потому что в результате этой встречи понимание того, что твое «само-» на каком-то уровне соприкасается со всеми людьми, наоборот, усиливается. Потому-то настоящий признак успеха по Исааку Сирину – когда ты думаешь обо всех людях с состраданием и любовью[148].

Филипп: А бывает так, что человек не может сам про себя сказать, что он достиг совершенства?

Максим: Подразумевается, что есть наставники и братья, которые смогут тебе это подсказать, которые смогут тебя направить.

Филипп: О да, братья помогают. А бывало у вас такое, что вы не завидуете успеху других людей, а, наоборот, думаете, что они что-то сделали недостаточно хорошо, и это вас раздражает?