Сказка

Я подумал о годах пьянства моего отца – о его потерянных годах. Тогда мне нужно было много времени для заботы о себе и нем, и я был зол. Злюсь на свою мать за то, что она умерла так, как она умерла, что было глупо, потому что она ни в чем не виновата, но следует помнить, что мне было всего семь, когда ее убили на чертовом мосту. Я любила своего отца, но я тоже был зол на него. Злые дети попадают в беду, и у меня был очень способный помощник в лице Берти Берда. У нас с Берти все было в порядке, когда мы были с Энди Ченом, потому что Энди был своего рода бойскаутом, но, когда мы были сами по себе, мы вытворяли довольно возмутительные вещи. Это были вещи, которые могли бы доставить нам много неприятностей, если бы нас поймали, некоторые из них были уголовными, но мы никогда не попадались. А мой отец так и не узнал. Никогда бы не сделал этого, будь моя воля. Действительно ли я хотела рассказать отцу, что мы с Берти размазали собачье дерьмо по лобовому стеклу машины нашего нелюбимого учителя? Просто записывая это здесь, где я обещал все рассказать, я съеживаюсь от стыда. И это было еще не самое худшее.

— Чарли? Ты все еще здесь?

— Я здесь. И да, я умею хранить секреты. До тех пор, пока вы не скажете мне, что убили кого-то и тело находится в том сарае.

Настала его очередь молчать, но мне не нужно было спрашивать, там ли он еще; я слышал его хриплое дыхание.

— Ничего подобного, но это большая тайна. Мы поговорим завтра. Ты кажешься прямой стрелой. Я надеюсь, ради Христа, что я прав насчет этого. Посмотрим. Кстати, сколько я должен тебе и твоему отцу?

— Вы имеете в виду, сколько мы потратили? Не так уж много. Продуктов было больше всего. Всего, я думаю, пара сотен. Я сохранил квитанции...

— Есть еще и твое время. Если ты хочешь мне помочь, тебе нужно заплатить. Как тебе пятьсот в неделю?

Я был ошеломлен.

— Мистер Боудич … Говард... вы не должны мне ничего платить. Я рад, что...

— Рабочий достоин своей платы. Книга Луки. Пятьсот в неделю, и, если все получится, премия в конце года. Договорились?

Чем бы он ни занимался в своей трудовой жизни, это было не рытье канав. Его устраивало то, что Дональд Трамп называет искусством заключения сделки, а это означало, что ему было комфортно преодолевать возражения. И мои возражения были довольно слабыми. Я дал обещание Богу, но если мистер Боудич хотел заплатить мне, пока я выполнял это обещание, я не видел никакого конфликта. К тому же, как всегда, напоминал мне мой отец, мне нужно было думать о колледже.

— Чарли? Мы договорились?

— Думаю, что да. — Хотя, если он все-таки окажется серийным убийцей, я не собирался хранить его секреты за пятьсот долларов в неделю. Для этого потребовалась бы по меньшей мере тысяча. (Шутка.) — Спасибо. Я не ожидал ничего...

— Я знаю это, — перебил он. Лучшим прерывателем был мистер Говард Боудич. — В некотором смысле ты довольно обаятельный молодой человек. Прямая стрела, как я уже сказал.

Я задавался вопросом, думал ли бы он по-прежнему так, если бы знал, что однажды, когда мы прогуливали школу, Берти и я нашли сотовый телефон в Хайленд-парке и сообщили по нему об угрозе взрыва в начальной школе Стивенса. Его идея, но я с ней согласился.

— На кухне есть банка для муки. Возможно, ты ее видели.

Мало того, что я ее видел, он упоминал о ней раньше, хотя мог и забыть; в то время ему было очень больно. Он сказал, что в ней были деньги, а потом сказал, что она пуста. Сказал, что забыл.

— Конечно.

— Возьми из него семьсот долларов, пять в качестве зарплаты за первую неделю и две на текущие расходы.

— Вы уверены, что...

— Да. И если ты думаешь, что это взятка, может быть, подслащивание тебя за какую-то возмутительную просьбу... это не так. Оказанные услуги, Чарли. Оказанные услуги. Насчет этого ты можешь быть совершенно откровенен со своим отцом. О том, что мы могли бы обсудить в будущем, нет. Я понимаю, что прошу о многом.

— До тех пор, пока это не преступление, — сказал я, а затем внес поправку. — Неплохое преступление.

— Ты можешь приехать в больницу около трех?

— Да.

— Тогда я пожелаю тебе доброго вечера. Пожалуйста, погладь Радар от глупого старика, которому следовало держаться подальше от этой лестницы.

Он повесил трубку. Я несколько раз погладил Радар по голове и провел пару длинных поглаживаний от затылка до хвоста. Она перевернулась, чтобы ей потерли живот. Я был счастлив услужить. Потом я пошел на кухню и снял крышку с банки из-под муки.

Она была набита деньгами. Сверху лежала куча купюр, в основном десятки и двадцатки, несколько пятерок и единиц. Я вытащил их. Они образовали приличную кучу на прилавке. Под россыпью банкнот были перевязаны пачки пятидесятидолларовых и сотенных. На лентах фиолетовыми чернилами был нанесен штамп FIRST CITIZENS BANK[58]. Я их тоже вытащил, и это потребовало некоторого усилия, потому что они были действительно забиты туда. Шесть переплетенных стопок пятидесятидолларовых купюр, по десять в каждой. Пять переплетенных стопок по сотне, также по десять в стопке.