Сквозь седые хребты

…И продал Емельян Размахнин все, что имел. Развернул свое новое дело. На окраине Читы у залежей глины задымилась труба заводика. Производства, правда, кустарного. Анастасия же еще появлялась и у отца, и здесь. Жилья старик не лишился, но коммерция выдохлась. Потом будто кто-то видел Анастасию в Иркутске. В ресторане с господами офицерами. Позже сказывали, что остепенилась. Вышла замуж. Вероятно, отец был осведомлен о ее жизни, потому как успокоился и больше не суетился. Но бывший зять его ни о чем не спрашивал. Был и такой слух, что Анастасия пребывает в том же Иркутске. В Знаменском женском монастыре. Тесть с тещей вскоре один за другим отошли в мир иной. Знать, сильно подсекла их здоровье вся эта печальная история. Емельян не бросал их до самого смертного часа. Уж в этом его совесть осталась чиста.

Емельян Никифорович, как теперь уважительно называли его все знакомые, жил с работниками поначалу в небольшой бревенчатой избе, срубленной на скорую руку неподалеку от своего кирпичного производства. Дело развивалось. Чита активно строилась. Компаньоны-заводчики не обижали молодого предпринимателя. Кирпич шел нарасхват. Начиналось строительство новых больших зданий в центре города. Из-за границы привезли мастера-архитектора. Оттуда же поступал и заморский отделочный материал.

Беда случилась в одну из душных июльских ночей. В Забайкалье стояла невиданно сухая погода. За месяц не выпало ни капли дождя. Сам Размахнин был в отъезде, когда вспыхнул пожар. Накануне, в престольный праздник, приказчики-мастера крепко загуляли. Завалились отсыпаться перед приездом хозяина. Возможно, пожар случился от незатушенной курительной трубки или свечи. Деревянное здание заводика, который, производя красный кирпич, сам оставался досягаемым для огня, пострадало очень сильно. Позже обыватели чесали языками, что от обыкновенной свечи или папиросы такого пожара быть не должно… Полиция свалила вину на пьяных мастеров, сумевших, однако, выбраться из пламени, при этом только наглотавшись дыма. Кирпичное дело Размахнина рухнуло в одночасье.

«Как пришло, так и ушло», – крутилось в воспаленном от несчастья сознании единственное утешение. Со ста рублями в кармане покинул он Читу. К сожалению, счетов банковских накопить не успел. Каждую копейку старался вкладывать в кирпичное производство. Жизнь резко приняла другой оборот. Где-то в трактире познакомился с приискателями, что промышляли золото на берегах Амазара и Хорогочи. На много лет затерялись его следы, пока однажды в одном из урочищ неподалеку от Сибирского тракта на берегу реки не появилась пушная заготконтора Емельяна Никифоровича Размахнина.

10

Все чаще просиживал Покровский над расчетами, который раз проверяя точность соблюдения технических норм и условий на своем участке. При открытии движения по железной дороге пропускная способность предполагала две пары грузовых и одну пару грузо-пассажирских поездов при составе шестидесяти осей и технической скорости двенадцать километров в час. Но постоянные сооружения проектировались с тем расчетом, чтобы в дальнейшем пропускать по линии до семи пар грузовых поездов в сутки.

Алексей Петрович понимал, что данные техусловия и нормативы выполняются, к сожалению, не всегда. В иных местах радиусы кривых допускаются всего лишь на двести пятьдесят метров. Насыпи отсыпаются зауженными против норм. Путь укладывается на непригодный балласт. Высокого качества удается добиваться лишь путем строжайшего контроля над выполнением работ подрядчиками со стороны десятников. Тревожила дисциплина рабочих. По разъездам вдоль линии открывались винные лавки. Кроме того, на последнем совещании в дистанции начальник жандармского отделения из Могочи доложил о том, что среди ссыльнокаторжных усиливаются анархические настроения. Все это в целом не могло не влиять на остальных строителей, на рабочих-железнодорожников.

…Поздним вечером, заправив лампу, Алексей писал письмо в Петербург.