Сквозь седые хребты

– Ну, братцы мои, – перебив мужиков, развел руками Алексей, не в силах сдержать улыбки. Плотники вовсе сконфуженно замолчали.

– Что же вы не посоветовались? С тем же десятником, с Никанором. Он хоть порядок знает. Давно здесь? Издалека? Нет?

– Мы тутошние, из здешних краев, – объяснил тот же высокий мужик. – Хотели маленько деньжат подзаработать перед теплом. Отпросились после зимних домашних дел у своих баб сюды, на «железку»…

Мужики понуро глядели на начальника.

– Что же вы? – шагнул Покровский к подрядчику. – Рабочему люду по рукам бьте?!

Тот, должно быть, наконец, пришел в себя:

– Войдите и вы в мое положение, господин инженер. За что платить-то два целковых? Гляньте-ка, обшивка не призведена.

– Постой, обшивка по отдельности по уговору шла или запамятовал? – опять загалдели плотники. – Уговор был только на сруб. Обшивка сюды не входила. Ишь ты, какой ловкач нашелся!

В конце концов, Покровский унял обе стороны, заставив хитрого подрядчика рассчитаться, после чего, спросив фамилию, приказал, чтобы духу его не было больше на трассе.

«Жулья хватает. Завышают объемы, занижают расценки. Дурят неграмотных рязанских лапотников почем зря. Эти, местные, хоть побойчее. Им палец в рот не клади. Да-а… Поневоле за топор схватишься. Изменились люди. Бунтарским духом полнится земля сибирская. А с подрядчиками надо разбираться, иначе такого наворочают, волей-неволей после переделывать придется многое, чего никак нельзя допустить. Цель поставлена железная – строить дорогу так, чтобы потом не перестраивать», – печально размышлял, возвращаясь к себе, Алексей.

– Что, разняли забияк? – спросил с порога Куприян Федотыч. – Мне только что сорока на хвосте весть принесла.

– Обошлось, – ответил Алесей, чувствуя, как сильно ноют уставшие ноги.

– Чаевать будем?

– Чуть позже. Малость прилягу, – Алексей тяжело опустился на тюфяк, набитый соломой.

– Отдохнуть никогда не помешает, – Северянин укрыл инженера шубой.

*

Покровский открыл глаза, когда солнце стояло высоко над сопками. По полу зимовья прыгали желтые блики. Куприян Федотыч с утра ушел на трассу.

Чайник на печке был еще горячим. На столе под чистой холстиной лежал ломтями нарезанный хлеб. В маленькой жестяной баночке белела горка мелко наколотого сахара. Кружка крепкого чая взбодрила, придав сил после долгого сна.

«Надо же, – глянув на карманные часы, удивился Алексей, – столько проспать. Прямо, как сурок…».

В оконце по-весеннему рвались яркие солнечные лучи.

Алексей подсел к столу. Вынул из планшета большой чистый лист бумаги. Проверил чернильницу. Разглядел на свет железное перышко ручки.

«Кажется, самое время написать Ирине. Как она там, в Петербурге? Как вообще семейство Потемкиных?»

«… что может быть радостнее, чем видеть, как в глухой тайге, в пустынной, безлюдной, бездорожной местности изо дня в день растут насыпи, углубляются выемки, расступаются сопки, давая проход рельсовому пути. Смиряются буйные и своенравные здешние реки, оседланные железнодорожными мостами. А вокруг на диком и пустом месте возникают станции и разъезды, депо и мастерские, открываются новые рудники и шахты, словом, развивается доселе совершенно неведомая этому краю жизнь.

Трудностей невероятно много, но они побеждаемы. Трассу будущей железной дороги пересекают бессчетные горные потоки, на равнинах земля оттаивает за лето на два-три аршина, а дальше идет вечная мерзлота. Слева и справа от строительства простирается необъятная тайга. Особой механизации у нас нет. Главные орудия – клин да кувалда, лом да лопата, носилки да тачки. Правда, на соседний участок недавно поступила чудо-машина – экскаватор. Это большая механическая лопата, способная зачерпнуть грунта сразу весом по нескольку пудов. А по осени даже довелось видеть верблюдов. Так странно встретить здесь этих экзотических животных. Они выносливы и неприхотливы, вполне приемлемы в местных условиях, исключая, конечно, зимние месяцы. Используются для перевозки грузов.