Следовать новым курсом

— Вы, ребята, сейчас непременно двинетесь по кабакам. Ничего против не имею — ваше полное право, заслужили после стольких-то недель в море. Но когда занесёт вас на Уотер-стрит — а вас туда занесёт, уж поверьте! — ушки держите на макушке. Тамошние кабаки самые скандальные и известны тем, что в них орудуют отъявленные мерзавцы. И ладно бы они просто грабили пьяных матросов — это вам было бы только на пользу, меньше выпьете виски, — так нет, ещё и продают обманным путём на иностранные суда. Подсядет эдакий сладкоречивый, нальёт стаканчик, а очнёшься ты уже на неизвестно чьей палубе, и назад дорога заказана. Всё ясно?

Он оглядел строй тёмно-синих, тщательно отутюженных голландок.

— Вот тебе, Кочергин, понятно?

— Так точно, вашбродие, хас-спадин каперанг! — браво гаркнул квартермейстер с нашивками механической части на рукаве. — Как мы есть расейские матросы, то в обман не дадимся и проходимцев всяких сразу будем бить в самую ихнюю бесстыжую харю!

— Только в харю — этим, пожалуй, не обойдёшься, — буркнул Повалишин. Видно было, однако, что ответ унтера ему понравился. — Вот что, Геннадий Семёныч, распорядитесь, чтобы на берег отпускали группами по пять человек, при унтер-офицере. Нижним чинам выдать абордажные палаши, а унтерам — револьверы.

По строю пробежали недоумённые шепотки, матросы запереглядывались — такого не мог припомнить никто. И тут же принялись лютовать боцманы, наводя порядок.

— А стоит ли, Иван Фёдорыч? — вполголоса, чтобы никто не слышал, спросил старший офицер. — Напьются, буянить станут, не приведи Бог…

— Стоит, голубчик, стоит. Вы-то в Новом Йорке совсем мало пробыли, не то что я. И помню, какой это скверный городишко, куда там Марселю или Гамбургу! Не знаю, как сейчас — а тогда, в шестьдесят третьем, здесь было полно враждующих банд. Ирландские эмигранты-католики, местное ворьё, даже, кажется, итальянцы… Ежели наши молодцы кому из этой швали кровянку пустят — местные власти нам только спасибо скажут.

Старший офицер пожал плечами. Было видно, что командир его не убедил.

— И вот ещё что вбейте себе накрепко в головы, ребята, — Повалишин опять возвысил голос, обращаясь к матросам: — Обходите девчонок, торгующих варёной кукурузой. То есть купить-то можете сколько угодно, а вот заигрывать или там по заднице шлёпнуть — даже и не думайте! Эти девчонки у здешних сорвиголов вроде романтических фигур, даром что босиком по улицам расхаживают со своими ящиками под мышкой. Из-за них здешние бандиты дерутся, ножиками друг друга пыряют. За самыми знаменитыми красавицами толпами ходят поклонники — только и делают, что высматривают, кто на их зазнобу не так поглядел. Так что не нарывайтесь, душевно вас прошу! И к седьмой вечерней склянке — чтоб как штык на пирсе возле барказа!

Старший офицер сдержал скептическую улыбку. Наверняка после обозначенного срока боцманам с нарядами вооружённых матросов придётся пошарить по кабакам да борделям, разыскивая задержавшихся.

— Ну что, всем всё понятно? — закончил выступление командир. — А коли так — боцман, свистать по шлюпкам!

Он повернулся к старшему офицеру.

— Вы, Геннадий Семёныч, с первым барказом на берег?

— Подожду, пожалуй, Иван Фёдорыч. Вместо меня вон политик наш отправится. Пущай привыкает…

И кивнул на зардевшегося мичмана.

Лишь под Рождество, когда эскадра снова пришла в Нью-Йорк, Повалишин узнал, что опасения его были напрасны. Узнав о предстоящем визите русских, которые намерены воевать с ненавистными англичанами (в самых крупных бандах заправляли выходцы из Ирландии), главари местных шаек собрались на сходку. И постановили, чтобы никто и помыслить не смел тронуть русского матроса, хотя бы он и валялся пьяным на мостовой перед борделем с карманами, полными денег.

Едва барказы с отправляющимися в увольнение отвалили от борта «Клеопатры», Повалишин велел подготовить капитанскую гичку. И, пригласив старшего офицера и штурманского лейтенанта — «А что, господа, не изобразить ли нам катающуюся публику на Неве?», — отправился поглазеть на американские корабли, выстроившиеся в линейку на Ист-Ривер.

Прогулки, однако, не получилось — завидев на корме гички Андреевский флаг, офицеры на кораблях принимались кричать и размахивать руками; на одном фрегате скомандовали построение, с другого выпалили из лёгкой пушки. Матросы на всех судах приняли в процессе встречи живейшее участие: взбирались на ванты, кидали вверх свои смешные, плоские, как блин, бескозырки, наперебой орали что-то русским офицерам, призывно демонстрируя бутылки с ромом и виски.

— А немаленькую они эскадру собрали! — сказал старший офицер, когда гичка огибала корму очередного судна. — Когда мы заходили в Новый Йорк в семьдесят седьмом, тут стояли только колёсная канонерка да древний парусный фрегат «Конституция». А сейчас два винтовых фрегата, шлюп, несколько канонерок, да ещё и монитор!