Слепящий нож

Ноги Дазена отлепились от пола. Он отпрыгнул назад и ринулся к лежащему за спиной туннелю.

Свет его люксинового факела, который, когда он вошел в помещение, был направлен только вперед, теперь высветил глубокие бороздки и в стене позади него, которых он прежде не заметил. Они вспыхнули, засветились, их огонь пережег веревки, и пол под его ногами провалился.

Дазен кувырком полетел в темноту по какой-то трубе, потом шлепнулся на плоскую поверхность, оцарапавшись о несколько крошечных шипов, не длиннее первого сустава его мизинца. От удара он лишился воздуха – а также люксина. «Адский камень!»

Потом и этот пол распахнулся, и он полетел дальше, все ниже и ниже. Наконец он врезался в какую-то дверь, которая распахнулась и захлопнулась за ним.

Ошеломленный, дезориентированный, с окровавленной спиной и руками, которые были сплошь в крошечных порезах, Дазен тем не менее моментально понял, где находится, по свету, пробивавшемуся сквозь его зажмуренные веки, дразнясь, насмехаясь над ним.

Он перекатился на спину, открыл глаза. Комната имела форму сплющенного яйца. Одно отверстие над головой – для пищи и воды, другое внизу – для его испражнений. А в закругленной гладкой стене его новой желтой темницы сидел мертвец.

– Я же тебе говорил, – произнес он безумным фальцетом.

Глава 84

Благодаря мерцающему плащу Гэвин сумел беспрепятственно добраться до своих покоев. Фактически он миновал только одну гвардейку – та бросила взгляд на дверь, ведущую на крышу, когда через нее ворвался порыв ветра, но Гэвин поспешил закрыть ее за собой. Девушка пристально посмотрела на лестницу, но не стала проверять. Потом, когда Гэвин как раз проходил мимо, она все же решила посмотреть, что там такое, благодаря чему ему предоставилась возможность проскользнуть в свою комнату.

В комнате явно побывали, когда искали его, но осмотр был беглым. «О чем ты вообще думал, подвергая свою комнату опасности обыска? Они же могли наткнуться на люк в стенном шкафу!»

Ну да ладно, сейчас это неважно. Гэвин подошел к картине с синим колоссом, потянул, открывая – и едва не расхохотался: на сигнальной панели горел желтый индикатор.

Его брат выбрался из зеленой темницы – этой ночью

! Может быть, это было безумием, но Гэвин почувствовал гордость за брата. «Он настоящий борец. Может быть, этого будет достаточно?»

Что ж, по крайней мере второе оповещение сработало. Гэвин закрыл картину, подошел к шкафу и принялся перебирать свою одежду.

– Господин, могу я чем-нибудь помочь?

Гэвин резко повернулся и увидел Марысю – она стояла возле кровати на коленях, склонив голову. Очевидно, она дожидалась его, несла вахту в его комнате – возможно, это было чем-то вроде покаяния. Ее лицо было серым, осунувшимся.

Он почувствовал прилив теплых чувств к этой женщине. Она была больше, чем его комнатной рабыней, – она служила ему от всего сердца и всегда была рядом в трудную минуту.

– Марыся, в ящике моего стола лежит письмо, ты его, конечно, видела. Пожалуйста, принеси его мне.

Он продолжил выкладывать из шкафа стопки одежды, освобождая место. Рабыня принесла письмо и скованным жестом подала его Гэвину. В письме содержалась ее вольная. Вместо того чтобы заказать стандартный документ писцу и затем подписать его, Гэвин предпочел написать весь текст собственной рукой – он слышал рассказы о том, как рабов обвиняли в подделке своих вольных и в результате оставляли в рабстве. Марыся, помимо телесной красоты, обладала десятком других качеств, придававших ей ценность. Гэвин не собирался отдавать ее своим врагам.

Он проглядел документ, хотя прекрасно помнил содержание. Помимо свободы, он даровал ей также десять тысяч данаров – целое состояние, достаточное, чтобы она могла открыть собственное дело и выйти замуж. Или просто жить на эту сумму до конца своих дней.

Гэвин подписал документ. Потом взял другой листок бумаги и набросал на нем серию букв и цифр.

– Скорее всего, мой отец захочет под тем или иным предлогом заграбастать эти деньги. Они знают, что я тобой дорожу, и наверняка будут подозревать, что я тебе что-нибудь оставил. Этот код позволит тебе открыть другой счет. Поговори с илитийским банкиром Престором Онесто из банка «Вариг и Грин».

– Мой господин, что вы такое говорите?

В голосе рабыни звучали слезы.

– Прошу тебя, из тех денег, что ты найдешь на этом счете, передай пять тысяч Каррис и пять тысяч Кипу. Остальное оставь себе. – Он протянул ей листок. – Запомни эту последовательность и сожги бумагу. Онесто выдаст деньги тому, кто назовет ему этот код.

– Лорд Призма…

Марыся дрожащей рукой взяла записку. Она казалась глубоко несчастной.

– Я тебя освободил. По идее, ты должна радоваться! – сказал Гэвин, не глядя на нее.

Конечно, его самолюбию льстило, что его рабыня не слишком ликовала от того, что ей дали свободу. Но могло быть и так, что она попросту скрывала свою радость ради него. Если ее горе было притворным, он не хотел этого обнаружить и поэтому отвел взгляд.

– Это я виновата, да, господин? – спросила она. – Я сделала что-то не так, да? Пропустила сигнал тревоги…

Гэвин положил ей руки на плечи: