Слезы небес

Бобби был на два года старше меня, и в нем не было ни капли подлости. Когда мы с соседскими ребятами играли в разные игры, меня обычно звали первым, а его последним, если вообще звали. Одна и та же мать, один и тот же отец, а характеры разные. Бобби досталась способность к сопереживанию. Он выбирал клещей из шерсти бродячих собак. Кормил бездомных кошек. Умел внимательно слушать и никогда не торопил собеседника. Его поза и толстые очки как бы заверяли вас, что все вами сказанное для него важно. Люди говорили, что Бобби «более тонкокож». Они произносили это так, словно в том была его слабость. Я же думал иначе. Бобби как будто вливал в себя жизнь через пожарный шланг. Его эмоциональный мир как будто был подключен к электрической сети. Все, что он переживал, он переживал в десять раз сильнее, чем я. Воспринимал ближе к сердцу.

В результате, уход отца для него стал гораздо большим ударом, чем для меня. Учитывая его талант слушать, вполне естественно, что каждому хотелось беседовать с Бобби.

Я же был грузовым составом, мчащимся со скоростью 98 миль в час и напрочь лишенным слуха. Я несся вперед, совершенно не заботясь о том, что окружающие говорят мне, и слышал только то, что меня устраивало. Дело усложнялось еще и тем, что я обнаружил в себе некий переключатель, при нажатии на который я очень быстро закипал злостью.

Нет, конечно, Бобби тоже мог быть злым, но у него не было такого переключателя. А если и был, это никак не проявлялась внешне, как, например, в моем случае, когда весь окружающий мир мог видеть и аплодировать тому, чего я благодаря ему добивался. Медали и победы. Полный разгром соперников. Мой дар был даром разрушения, дар Бобби был даром созидания. Но окружающие воспринимали меня как отважного смельчака, а его считали слабаком, хотя Бобби вовсе не был трусом. Он просто реагировал медленнее. С бо́льшим чувством меры.

Не имея рядом мужчины, который смог бы закалить наш характер, мама отдала нас в местную школу боевых искусств. Двоих по цене одного. Со временем мы оба получили нужные пояса по тхэквондо, что требовало огромного самоконтроля, физической ловкости и силы. И у нас обоих было и то, и другое, и третье.

Если честно, в плане техники Бобби превосходил меня. Его движения были точнее, да и выглядел он изящнее. Когда мы проходили испытание на черный пояс, Бобби получил оценку выше моей. Но в тхэквондо есть еще такая вещь, как соревнования. Для получения пояса участия в соревнованиях не требовалось, но я с восторгом вызвался участвовать в них, ведь это значило, что я смогу бить своих соперников ногами по голове.

Мне казалось, что если я буду бить их со всей силы, отец услышит об этом и вернется к нам. Скажет, как он гордится мной. Что я настоящий мужчина. Что могу постоять за себя.

Бобби наблюдал за моими «подвигами» без всякого интереса. Нет, он высоко оценивал мои способности, однако сама мысль о бессмысленной драке между двумя парнями казалась ему верхом глупости.

Как-то раз, как назло в тот самый момент, когда наша команда участвовала в общенациональных соревнованиях, я слег с гриппом. Мой тренер, Мастер Стив, приехал к нам домой, чтобы забрать меня на соревнования, но я лежал с высокой температурой, и мать решительно отказалась меня отпустить. Видя, что я не могу поехать, Бобби решил меня заменить. Не потому, что ему хотелось сразиться с кем-то, а потому, что мне нужна была замена. Потому что он был моим братом.

Только и всего.

Увидев на пороге дома Бобби с моим спортивным рюкзаком, Мастер Стив был крайне разочарован, однако уступил. Иногда я задумываюсь над тем, насколько иначе сложились бы наши жизни, если бы тогда Бобби не поехал. Когда он вернулся тем же вечером, микроавтобус едва притормозил, чтобы дать ему сойти. Он проиграл в первом же своем поединке.

Удар ногой, который он не мог предвидеть. Когда он пришел в себя, Мастер Стив сразу отправил его на следующий поединок, где какой-то парень нанес ему удар сзади, а затем удар с разворота. Большую часть десятиминутного поединка Бобби пролежал в отключке. Наша команда проиграла.

Мастер Стив словесно и публично высказал то, что отсутствие отца подразумевало без слов. «В тебе нет стержня. Ты слабак и размазня». Это была ложь, но эта ложь определила его дальнейшую судьбу. Члены моей команды стали осыпать его насмешками и издевательствами. Они прозвали Бобби «тараканом» за то, как он, закатив глаза, лежал тогда на спине, с одеревеневшими руками, прямой, как доска.

В следующие выходные на таком же соревновании я нажал на свой внутренний переключатель и победил обоих соперников и злорадно упивался победой, стоя над ними. Это был мой первый общенациональный чемпионат. Я мечтал отомстить за то, что они сделали моему брату. За то, как мой отец поступил с нами. И мне это удалось. Или, по крайней мере, я убедил себя в этом. Но я не знал одного: того, что Бобби наблюдает за моими победами, гордясь мной и одновременно стыдясь самого себя. В очередной раз я совершил то, чего не смог сделать он.