Смерть в прямом эфире

– Он давал понять, чего ждет от нас, и мы следовали правилам. Даже я. Это было так просто. Может, если бы я задержался на съемках подольше, то усвоил бы урок достаточно хорошо, чтобы избежать того, что случилось позднее. – Его плечи опускаются. Он выглядит слишком уставшим, чтобы и дальше проявлять настороженность. Зрачки наконец расширяются, поглощая радужку. – Знаешь что? Ты права. Я действительно хочу, чтобы мои дети могли смотреть такую передачу. Смотреть или даже участвовать. Не представляю, каким образом избавить их от того, на что обрек, каким образом преподнести им уроки в более мягкой форме, которая не сломает и не внушит страх навечно. У меня, взрослого, моя семья до сих пор вызывает ужас. Такой, что мешает избавить собственных детей от ее влияния. Наверное, отец Вэл поступил правильно, когда забрал ребенка и сбежал, не оглядываясь.

– А она кажется тебе счастливой? – голос ведущей становится резче, ниже. – Ты считаешь, он спас ее от чего-то?

– Нет, – качает головой Хави. – Не спас. Вэл сама на себя не похожа. Не похожа на ту, кем была раньше. Прежде она никогда бы… Никогда бы не бросила нас, понимаешь? Никогда. А теперь она напоминает привидение. Исчезло всё, что делало ее особенной. А еще она… она даже забыла Китти. Можешь в это поверить?

Раздается новый всплеск статического шума, такого громкого, что Хави вскрикивает и зажимает уши руками.

– Можешь выключить? У меня такое ощущение, точно что-то ползает по моим мозгам.

– Всё имело смысл, когда ты стоял в круге, – звучит шелковистый, мелодичный голос. – В отличие от последовавших лет. Раньше ты чувствовал себя любимым и цельным. Чувствовал себя в безопасности.

– Да, – Хави осторожно опускает ладони, явно не вполне уверенный, что угроза для слуха миновала. – И самое гребано извращенское… Прости, знаю – следи за языком. «Следи за языком и не ругайся никогда, Так и только так будешь счастлив ты всегда». В общем, я хотел сказать: хуже всего то, что, даже зная о случившемся с Китти, мне всё равно иногда хотелось бы дальше участвовать в съемках. Хотелось бы вновь стать тем беззаботным хулиганом, разыгрывающим друзей и нарушающим правила, когда ставки невероятно низкие, а упреки очень мягкие. Когда меня поддерживали остальные. Поэтому идея взять своих детей и найти собственного Господина…

Хави резко замолкает и закрывает глаза ладонью, загораживаясь от темноты на стене. А когда опускает руку, то радужки снова появляются, а на лицо возвращается ослепительная профессиональная улыбка.

– И, пожалуй, найти собственное волшебство. То, которое обеспечит близнецам идеальное детство, позволит им вырасти и стать лучше, чем удалось их родителям. Найти собственную магию, которая исправит вред, причиненный влиянием семьи, и подарит счастье, безопасность и защиту навечно. Может, именно поэтому ты до сих пор одержима программой, а мы слетелись сюда, будто мотыльки на огонь.

– Ты скучаешь по волшебству.

– Оно принадлежит детству, – саркастично перебирает пальцами в воздухе Хави, но когда опускает руку, то на лице появляется тоскливое выражение. Он шепотом повторяет фразу, но уже с оттенком ностальгии: – Магия детства, – затем хмуро комментирует: – А ты хорошо справляешься со своей работой. Я не планировал обсуждать нечто настолько важное. Как тебе удалось то, что оказалось не под силу десяткам психотерапевтов?

– Именно так, как ты и упомянул. С помощью магии детства. Ты бы хотел увидеть ее, Хави?

– Увидеть что?

– Магию.

– Ты имеешь в виду передачу? У тебя есть записи серий? – он с предвкушением голодающего подается вперед.

– Да, с самого начала и до самого конца. Но сперва ты должен кое-что для меня сделать, – голос ведущей становится игривым, даже проказливым. То же озорство, которое служило ролью Хави, теперь приглашает его присоединиться. – Заключим договор.

Он с подозрением щурит глаза, но всё же не откидывается назад, чтобы увеличить пространство между собой и экраном. Поскольку неважно, что говорит сам себе Хави, неважно, насколько он стал умным и циничным, – ему по-прежнему хочется вернуть волшебство.

– Какой договор? – спрашивает он.

На этот раз всплеск статического шума не оглушает, а звучит приветственным мурлыканьем.

Восемь

– У тебя всё в порядке с рукой? – интересуется Айзек, сворачивая с магистрали.

– Что? А, да. Просто небольшое раздражение. – Кожа на ладони Вэл покраснела и пошла пятнами, а следы ожогов воспалились, точно она подхватила крапивницу. – Это Благодать? Мы можем сделать остановку? – Не хотелось пользоваться туалетом в доме матери – слишком уж интимная просьба, хотя, пожалуй, мысль абсурдная, учитывая, что эта женщина ее родила.

– Конечно, сейчас заедем на заправку. Но это пока не Благодать. Кажется, это Гармония.

Городок представляет собой несколько домов, разбросанных на участках по бокам от шоссе. Похоже, местные обитатели искали недорогие жилища, где можно поселиться на пенсии. Вэл жалеет, что это пока не Благодать, а значит, остается еще немало времени для волнения и тревог.