Смерть в прямом эфире

Айзек паркует машину на заправке. Если позволить себе помечтать, то можно вообразить, что они вдвоем совершают путешествие, а после того, как купят что-нибудь перекусить, отправятся дальше к парку Зайон или Гранд-Каньону. Вэл всегда хотелось там побывать. А теперь ей еще больше хочется посмотреть на достопримечательности вместе с Айзеком. Она гораздо отчетливее представляет, как стоит бок о бок с ним на краю мира, чем встречу с собственной матерью. Это понимание вызывает укол вины. Только-только узнав о погибшей сестре и до сих пор живом родителе, Вэл уже старается о них снова забыть.

Когда она выбирается из автомобиля наружу, в лицо ударяет волна удушающего тепла, как от раскаленной духовки. Но, по крайней мере, вездесущее гудение пропало. Видимо, насекомые не живут в такой жаре. В здании заправки ничуть не холоднее и вдобавок очень тесно. На слишком близко расставленных друг к другу стеллажах разложена обычная для магазинчиков в маленьких городках мешанина самых разнообразных товаров, которые только могут понадобиться покупателям. Презервативы помещены рядом с зарядными устройствами, затем следуют детские игрушки, а завершает ряд дикий ассортимент шляп с рекламой пунктов Второй поправки к Конституции[5]. Айзек замирает перед пледом с изображением «Моны Лизы», после чего указывает на него широким жестом ведущего любимого шоу Глории «Угадай цену».

– Тебе случайно не нужен вот этот бриллиант?

– Больше всего в жизни, – смеется Вэл, хотя не сумела бы определить стоимость пледа за все выигрыши мира, а затем проскальзывает дальше, чтобы воспользоваться туалетом.

По пути обратно берет с полки банку колы. Хотя и жаль тратить свою скромную наличность, но поддержка сахара и кофеина сейчас просто необходима. За кассой немолодая продавщица с копной черных волос и роскошной пурпурной помадой на губах читает книгу в потрепанной мягкой обложке. Айзек уже вышел наружу, поэтому на заправке они остались вдвоем.

Вэл ставит банку колы на прилавок.

– Привет.

– Ага, – поднимает взгляд собеседница. – Едете в Сент-Джордж?

– Нет, в Благодать.

Женщина хмурится, впервые глядя прямо на Вэл.

– Ты не местная. Так зачем направляешься туда?

– Я… – Что ответить? «Хочу расспросить мать, которую считала мертвой, про свою действительно мертвую сестру, которую не помню, чтобы либо подтвердить, либо опровергнуть реальность своей вины за все последующие ужасные события в жизни»? Вряд ли. Вместо этого она говорит: – Присматриваю себе дом.

– Ищи в любом другом месте, дорогая, – фыркает продавщица. – Поверь мне, здесь тебе точно не захочется поселиться.

– Но мне нравится пустыня – Вэл чувствует потребность защитить свой надуманный предлог.

– Она действительно может прийтись по душе. Это единственный пейзаж, который сообщает о тебе неприкрытую правду: что ты крохотная, незначительная песчинка, но так даже лучше. – Собеседница замолкает, достает салфетку и вытирает конденсат с банки, прежде чем снова вручить ту покупательнице. – Но только не Благодать. Тебе точно не понравится правда этого городка. Поэтому езжай в любое другое место, ладно? – Под пристальным взглядом Вэл невольно кивает. – Вот и отлично. Умница. Два пятьдесят.

– Два пятьдесят?

– За колу.

– А, точно, – Вэл отдает деньги и забирает сдачу, после чего спешит покинуть здание заправки, немного напуганная: не из-за настойчивости брюнетки, а из-за собственного побуждения соврать.

Если не получается даже вслух признаться о цели своего визита в Благодать, то как может пройти разговор с матерью?

– Я справлюсь, – старается убедить себя Вэл.

Отец обратил упрямство дочери против нее же самой, воспользовался, чтобы удерживать ее рядом. Теперь она больше не позволит никому и ничему помешать выяснить, что случилось на самом деле. У нее всё обязательно получится.

С этой мыслью Вэл забирается обратно в машину. Айзек уже завел мотор и включил кондиционер, так что внутри царит блаженная прохлада. Запечатанный кокон, защищающий от окружающей жары, от остального мира.

– Всё будет в порядке, – заверяет спутник.

Видимо, Вэл не так уж хорошо скрывает свои эмоции. Она удерживает его взгляд, цепляясь, как за спасательный круг.

– Ага. Встреча ничего не изменит.

– Э-э… – морщит нос Айзек.

– Ну ладно, может, и изменит. Всё, – Вэл издает дрожащий смешок. – Но именно этого я и хотела. Перемен. О них просила.

– Ты просила о них?

– В тот день, когда умер отец. Когда просунула руку в открытую дверь и озвучила свое желание. Не мольбу, чтобы папа был в порядке. Нет, просьбу совсем о другом. Чтобы произошло хоть что-то – что угодно. И получила в итоге именно то, что хотела, так ведь?

– «Когда окажешься в беде…» – срываются с губ слова, а рука будто сама собой начинает подниматься.

Айзек быстро перехватывает ее. Слишком быстро. Вэл удивленно смотрит на него, но он лишь улыбается и сжимает ее пальцы.

– Мы не в беде, – затем отпускает ее руку и возвращает внимание дороге впереди, добавив: – Тебе следует знать: у твоей матери очень много лягушек.

– Лягушек?

– Ты скоро поймешь, что я имел в виду.