Smirnskiy_Posle_Gomera

495 с блеяньем матери все беспрестанным толпою теснятся

подле навек опустевших без ласковых чад их загонов.

Вот и ахейцы весь день над Аяксом погибшим рыдали.

Стону же их отвечали протяжно тенистая Ида,

Трои священной равнина, суда и бескрайнее море.

500

Керам жестоким близ брата вручить себя Тевкр собирался.

Но остальные немедленно руку его удержали,

взяться не давши за меч. Подле мёртвого пал он, рыдая,

словно дитя несмышленое, что пред костром поминальным

с густо покрытыми пеплом уже головой и плечами

505 плачем погибельный день своего провожает сиротства,

коли мертва его мать, без отца воспитавшая сына.

Так он оплакивал сводного брата и, к мёртвому телу

тесно приникнув, сквозь слезы печальное слово промолвил:

«Неустрашимый Аякс, отчего ты лишился рассудка

510 и для себя самого столь ужасную смерть уготовил?

Не для того ль, чтоб троянцы, от бед получив передышку,

после кончины твоей аргивян обрекли на погибель?

Ибо уже не найти оным прежнего мужества в сердце,

выйдя на бой беспощадный, ведь был ты их верным оплотом.

515 Мне же, раз смертный обрел ты конец здесь, и дома не нужно.

Лучше на этой земле я жестокую встречу погибель,

чтоб и меня с тобой рядом обильная Гея укрыла.

Ибо не столько гнетет меня мысль о родителях старых,

живы ль они или нет на далеком своем Саламине,

520 сколько о смерти твоей, в коем вся моя честь заключалась».

Вот какова была скорбь его. Дивная громко стенала

около Тевкра Текмесса, большого Аякса супруга.

Пленницу сделал женою своей и всего достоянья

сын Теламона хозяйкой, каким управляют для мужа

525 вместе с приданным богатым в дома приведённые жены.

После того как она силе рук подчинилась могучих,

сын, Эврисак, у нее народился, с родителем сходный.

Квинт Смирнский ПОСЛЕ ГОМЕРА

124

Мал ещё возрастом он в колыбели своей оставался.

Мать же со стоном ужасным на тело любимого пала,

530 обезобразив во прахе свой облик на диво прекрасный,

и закричала отчаянно, скорби исполнена в сердце:

«Горе несчастной мне! Мёртв ты, но смерть не в безжалостной битве

принял от многих врагов, а средь стана от собственной длани.

Невыносимая в душу печаль оттого мне закралась,

535 ибо не чаяла я твою гибель под Троей увидеть,

но беспощадные Керы былые разбили надежды.

Лучше бы щедрая прежде земля подо мною разверзлась,

чем довелось мне узреть твою многострадальную участь.

В сердце моем никогда ещё столь нестерпимая мука

540 не поселялась до этого, даже когда из отчизны

прочь от родителей милых меня среди пленниц увез ты,

лившую слезу рекой, и для той, что с рождения в доме

имя царицы носила, день рабства настал злополучный.

Так ни о родине я, ни о тех, что мне жизнь подарили,

545 не сокрушалась досель, как о смерти твоей сокрушаюсь.

Ибо несчастную нежной меня окружил ты заботой,

сделал супругой любимой и рек, что царицей поставишь

над Саламином цветущим, когда из-под Трои вернешься.

Этим желаньям свершиться не дали бессмертные боги.

550 Ныне незримый уходишь от нас ты и больше не вспомнишь

ни обо мне, ни о сыне, который отцовское сердце

радовать впредь не сумеет и царство твое не получит,

жалким рабом пребывая, ведь если скончался родитель,

с ним не сравнятся мужи, под опеку берущие чадо.

555 Жизнь беззащитных сирот неизменно бывает тяжелой,

ибо повсюду грозят несмышленым ужасные беды.

И для меня злополучной дни горькой неволи настанут,

после кончины того, кто в глазах моих с богом был сходен».

Так причитающей ласково ей возразил Агамемнон:

560

«Женщина, сделать рабыней никто тебя впредь не посмеет,

до той поры пока живы пребудем мы с Тевкром достойным.

Дивными станем тебя оделять неизменно дарами,

словно богиню, с ребенком, как если б меж нас оставался

богоподобный Аякс — аргивян безутешных опора.

565 Коли б обиды на воинство он не испытывал горькой

и от руки не погиб своей, толпы врагов не смогли бы

Квинт Смирнский Книга ПЯТАЯ

125

в деле Ареса жестоком лишить его сладостной жизни».

Вот что промолвил владыка, в душе о погибшем горюя.

Громко стенали вокруг аргивяне, и плачу скорбящих

570 глас Геллеспонта ответствовал. Всюду печаль распростерлась.

Скорбь по Аяксу тогда охватила и сына Лаэрта,

славного разумом светлым. С раскаяньем искренним в сердце

он в тот же миг обратился к подавленным горем ахейцам:

«Худшего зла не бывает, друзья, для ходящих под небом,

575 нежели ярость слепая, с собой приносящая ссоры,

вроде могучим у нас на глазах овладевшей Аяксом,

чье на меня нестерпимой обидою сердце пылало.

Лучше бы Трои сыны мне в суде о доспехах Ахилла

не присуждали победы и, злобой охваченный в сердце,

580 не умертвил себя сын Теламона своей же рукою.

Видно, злой рок, а не я был причиной ужасного гнева,

страшную гибель Аяксу пославший вдали от сраженья.

Если бы сердце в груди мне сказало, что будет столь сильно

разум его возмущен, не искал бы я в споре победы

585 и никому не позволил из меднодоспешных данайцев,

жаждущих чести себе, о доспехах Пелида с ним спорить,

а, не колеблясь, поднял бы и дивные Теламониду

собственноручно их отдал, пусть он и желал бы иного.

Но и представить не мог я, сколь сильный им гнев овладеет.

590 Ведь не о женщине спорили мы, не о граде высоком,