Смотритель

Сейчас я у нас дома, и все хорошо, только тебя рядом нет. В последнее время было холодно и шел снег, а других новостей особенно и нет. Блэкберн посторался, чтобы у меня было в достатке еды и трубы не замерзли, так что не беспокойся за меня. Доктор Иган говорит, что с ребенком все хорошо. Скучаю по тебе днем и ночью и молюсь, чтобы ты паскорее вернулся. Люблю тебя всем сердцем. Я читаю учебники, когда могу, чтобы писать тебе без ошибок.

С любовью,

твоя жена Наоми

Джейкоб отложил письмо и стал слушать радио. Заиграла мелодия Артура Смита. Смит был родом из Каролины, и Джейкобу почудилось, что эта мелодия посвящена ему. Хоть слов и не было, музыка все равно звала его домой. Недель через десять он снова будет в Северной Каролине.

Он закрыл глаза и представил себе, как выходит из автобуса. Жаркое солнце, журчащий ручей, зеленые деревья. Каждый шаг будет напоминать, что его мир, настоящий мир, не изменился. Увидев дом, в котором живут они с Наоми, Джейкоб остановится и встанет на колени у ручья, опустит ладонь в воду, позволяя течению унести все воспоминания о Корее сначала в Мидл-Форк, а потом в Нью-Ривер, в Миссисипи и, наконец, в океан, где они и останутся навсегда. А он войдет в дом, где его будут ждать Наоми и ребенок.

На следующий день Джейкоб впервые вышел на улицу. На нем были тапочки и пижама, и, несмотря на теплый день, на плечи он накинул куртку. После корейских холодов ему казалось, что он никогда больше не сможет доверять погоде. Он сел у фонтана, в чаше которого языками пламени мелькали оранжевые рыбы. Джейкоб откинулся на спинку скамейки, подставляя лицо под лучи солнца. Капельницу с морфием сняли, и сознание было ясным как день. Даже после того как в декабре родители отказались помогать Наоми, в глубине души Джейкоб надеялся помириться с ними, но сейчас, как и тогда, на замерзшей реке, значение имела только Наоми. Они уедут, начнут новую жизнь. Нужно было сделать это раньше, как хотела Наоми. Возможно, они отправятся в Теннесси, поближе к ее сестре и отцу. Нет, решил Джейкоб. Они всегда смогут приезжать в гости, но жить лучше там, где нет холода и гор. Ему хотелось, чтобы ничто не напоминало о Корее, даже о ее географии.

Джейкоб встал со скамейки. Развернувшись, чтобы уйти в палату, он увидел, как медсестра указывает на него капеллану. Священник с мрачным видом направился к нему по дорожке.

– Прости, сынок. У меня дурные вести из дома.

Часть третья

Глава 16

Хэмптоны говорили о первой неделе июня, поэтому пять дней Блэкберн ждал, что на дорожке с грохотом покажется машина и он увидит за стеклом лицо Джейкоба на месте пассажира или водителя, но если бы Блэкберн не сидел на крыльце, исполнив дневные обязательства перед мертвыми, Джейкоб мог проскользнуть на кладбище незамеченным. Он появился в вечерних сумерках. Бледный, с пустым взглядом и обвисшей левой рукой.

Мундира на Джейкобе не было. Только белая сорочка, казавшаяся, в отличие от мятых габардиновых брюк и запыленных ботинок, совсем новой. На правом плече висел оливково-зеленый ранец. Блэкберн встал, но так и не сошел с крыльца. У ворот кладбища Джейкоб наклонился и поставил ранец на траву. Он пристально смотрел в центр кладбища. В меркнущем свете новый памятник словно светился белизной.

Джейкоб открыл ворота и медленно зашагал к могиле, на которую Блэкберн днем принес свежие цветы. Джейкоб несколько секунд смотрел на могилу, потом упал на колени. Мягкая могильная земля подалась под его весом. Хэмптон провел пальцами по семи вырезанным буквам, словно читая шрифт Брайля. Блэкберн зажег фонарь, войдя на кладбище, и встал рядом с товарищем. В день их с Джейкобом первой встречи они приходили на этот же участок кладбища, а вскоре после этого пожали друг другу руки, став кровными братьями. Блэкберн никак не мог избавиться от ощущения, что смерть сестер, ранение Джейкоба, кончина Наоми – все это связано единой нитью. Блэкберн не мог придумать ничего, кроме как дать Джейкобу понять, что тот не один. Шли минуты. Когда совсем стемнело, Блэкберн принес фонарь стоящему на коленях другу.

– Прости, – сказал Блэкберн, собираясь добавить, что он будет в доме, но Джейкоб заговорил сам.

– Когда я готовился к смерти на той реке, – срывающимся голосом произнес он, – именно Наоми меня удержала.

Блэкберн протянул руку и неловко положил ладонь на плечо Джейкоба.

– Я сделаю нам кофе и что-нибудь поесть. Дам тебе несколько минут побыть с ней наедине, если только ты не хочешь, чтобы я остался.