Смысл жизни человека: от истории к вечности

Обращение к работам М.М.Бахтина позволяет понять, что противоречие между этико-онтологической автономностью, достаточностью «я» и диалогической природой отношений совести и ответственности – кажущееся. Любой переход от «я» к «ты», по Бахтину, обретает свой «нудительный смысл» только в соотнесении с действительной единственностью, предшествующей событию «индивидуальных центров ответственности». Существование – это самоосуществление, никогда не сводимое к чему-либо другому, однако проявляющееся и проясняющееся только в «другом». Когда человек остается с самим собой, в корне меняется его бытие: появляется «над – я», как свидетель и судья всего человека, то есть появляется «другой», которому человек поручает оценить себя. Так возникает общий мир культуры, отделенный от неповторимой единственности переживаемой жизни. Бытийная ответственность может возникнуть только в точке соприкосновения этих миров; мы же возлагаем ответственность за создание норм и ценностей на мир культуры, делаем их «другими». Так образуется «должное», оторванное от «сущего», а ответственность приобретает внешне-принудительный характер. Человека «спасает» от полной ответственности несовпадение с самим собой, вечное трансцендирование к Абсолюту как «другому», который, на самом деле, дан, предназначен как «я». («Был план для него и только не виден он был до времени»).

Здесь встает вопрос: как выйти на первозданное? Результат ли это активных внутренних усилий человека? Или плод ожидания того, что откроется в конце концов? Стремление или ожидание?

Метафизический аспект соотношения устремленности и ожидания проявляется, фиксируется в понятии самотрансценденции. Быть человеком, в этом смысле, значит быть направленным на нечто, что лежит вне тебя, на что-то иное. В.Франкл замечает: «Человек живет идеалами и ценностями. Человеческое существование не аутентично, если оно не проживается как самотрансценденция».753 Если, по мнению Ж. – П.Сартра, идеалы и ценности придумываются человеком, то, с точки зрения Франкла, «смыслы обнаруживаются, а не придумываются».754

Дело в том, что на каждый подлинный вопрос существует лишь один ответ – истинный, и он может быть получен лишь в результате самотрансценденции к универсальным ценностям. Их упадок и приводит к экзистенциальному вакууму, поселяющемуся в душе человека.

Понятие трансценденции (самотрансценденции) использовалось многими исследователями духовно-нравственной активности человека. По М.Хайдеггеру, – это переход от несобственного человеческого существования к полноценному существованию, к экзистенции; вызванный страхом, этот переход не означает преодоления трагического бытийного тупика, ибо касается «вторичного» по отношению к самому бытию, сущего.

По Ж. – П.Сартру, человек выходит за рамки любого возможного опыта и трансцендирует любую вещь, поскольку включает ее в сферу своей активной деятельности и осмысления.

К.Ясперс масштабом трансценденции измеряет степень возможного возвышения личности.

Н.Гартман дает гносеологическую трактовку трансценденции и выделяет в ней четыре аспекта: познанное, подлежащее познанию, непознанное и непознаваемое (иррациональное).

М.Мамардашвили, опираясь на переосмысленный медитативный опыт Р.Декарта, объединял два аспекта трансценденции – стремления и ожидания – в «усилии стояния», «в разрешении метафизического томления в состоянии высшей радости».755 В этот момент истины, в этом стоянии один на один с миром человек мог бы «хорошенько расспросить себя» и описать весь мир. Такое одинокое стояние перед миром предполагает специфическую интеллектуальную операцию – редукцию, то есть «срезание всего, что вошло в тебя помимо тебя, без твоего согласия и принципиального сомнения, а на правах непонятого пока и потому требующего расшифровки – личного удивления».756 «Условие стояния» между Я и миром, трансцендентным и имманентным описывает суть самотрансценденции как, одновременно, стремления и ожидания. Здесь на ум приходит гештальт в виде двух профилей, образующих вазу.

Самотрансценденция как устремленность и ожидание вместе коротко описывается словами: «смысл должен быть найден», то есть он есть, и его можно и нужно найти.