Сначала исчезли пчёлы…

— Так! — гаркает Иваныч и гул становится немного тише, однако, всё же не сходит на нет. — Понимаю, вопрос щекотливый! У каждого есть мысли об общем благе, и у каждого есть мысли о чести. Есть ли между ними конфликт — не знаю. Наверное, у кого как… А потому, предлагаю просто взвесить все «за» и «против», чтобы потом никого ни в чём не винить. Принимается?

Руки членов совета медленно и нерешительно тянутся вверх. Моя тоже, хотя не понимаю, что конкретно имеется в виду. По растерянным взглядам некоторых голосующих понятно, что я не одинок в своём неведении.

— Есть у нас такая традиция, — справедливо решает провести ликбез староста, доставая из под стола старые механические весы, с раскачивающимися чашами, — когда есть стыдливый, но требующий решения вопрос — мы голосуем. Голосуем тайно. Каждый берёт по одной монете, — в наглядность отсчитывает он необходимое количество округлых медяков и выкладывает тремя неравными стопочками на стол, — и бросает в одну из этих коробочек, — продолжает подкреплять свою речь материальными свидетельствами Иваныч, выставляя две жестяные баночки, одну округлой формы, другую в форме квадрата.

Открывает обе, показывает, что в них пусто и закрывает крышками с продолговатыми прорезями, как в копилках.

— Весят они, — поясняет, водружая их на противоположные чаши весов, и те сначала раскачиваются, но уже через несколько секунд застывают в хрупком равновесии, — одинаково. Круглая коробка — «да», квадратная — «нет». Мешок! — призывно огласил он и тот, кто понял о чём речь, начал шарить рукой под столом, пытаясь нащупать в небольшой нише, что располагается под столешницей, то, что просит староста.

— Есть! — отзывается Спиридон, извлекая небольшой чёрный мешок из-под стола.

Атрибут ритуала тайного голосования следует по рукам пока не доходит до Иваныча. Староста ставит обе коробочки в мешок и разворачивает его, так, чтобы образовался жёлоб.

— Сейчас, разойдитесь от стола! — командует он и толпа медленно и неуверенно пятится. — Круглая — справа от вас, квадратная — слева. Справа — «да», слева — «нет». Прошу. Каждый подходит ко мне и кидает одну монетку. Вашей руки никто не видит! Голосуйте, так как считаете нужным и да простит вас Бог!

— А Яша? — раздался голос из толпы и, очевидно одного из тех, кто выдвинул в совет этого спорного, со всех сторон, человека. — А как же его голос?

— Никак! — гаркнул кто-то. — Расступитесь! — гаркает вновь.

Сквозь чуть разошедшуюся в стороны толпу протискивается один из постовых — рослый косматый парень, затянутый в камуфляж.

— Что такое? — нервно спрашивает Леший.

— Иваныч, — игнорирует вопрос постовой и протягивает старосте картонную коробку.

Тот кивает на стол, и постовой аккуратно ставит её на предложенное место.

— Что это? — интересуется староста.

— Бандиты привезли.

— Что там?

— Сами посмотрите… — отступил на шаг боец. — Там ещё записка…

Я попытался разобрать, через отделяющее меня от коробки расстояние, но лишь увидел, что-то неразборчиво намулёванное на крышке коробки.

— Чего там?

— Прочитай! — наперебой начали гудеть, как простые станичники, так и члены совета.

— «Это мой подарок, — начал читать вслух Иваныч. — Я знаю, что у вас кишка тонка, чтобы избавляться от крыс, как это следует делать. А ещё это моё вам напоминание о том, что ровно в 15:00 с вами будет то же самое… С уважением, Астматик».

— Что внутри?

— Открывай!

— Не тяни! — снова загудел люд.

Иваныч, чуть робко, вытаскивает заправленные друг под друга уголки картона. Коробка открывается, и из неё подкаченными вверх глазами смотрит тот, кто по регламенту должен сидеть за этим самым столом…

— Яша! — многоголосо охает толпа.

— Яшу убили…

— Как убили?

— Голова, голова в коробке… — гудит толпа.

— Тихо! — бьёт по столу Иваныч.

— Заткнитесь! — вторит ему Леший и тоже лупит так, что, коли столешница не была в четыре пальца толщиной, то наверняка бы и вовсе треснула. — Чего раскудахтались?! А чего вы ждали от этих отморозков?! Что они мужикам по «шпале» отпустят, а баб по попке шлёпнут? Хрен там! Это выродки, которые, если мы не перестанем вести себя как стадо баранов — вырежут всех, как скот!

— Короче, — жёстко останавливает его Иваныч. — Голосуем! — поднял он чёрные края мешка. — Вас — чётное количество. Значит, по традиции, я тоже беру голос. Начинайте и помните — «Да» — справа. «Нет» — слева. «Да» — мы берём в руки оружие. «Нет» — отдаём на растерзание двух хороших людей, одному из которых обязаны очень многим. А потом — ждём, чего эти ублюдки захотят ещё. Выбирай, совет!

Вереница из 34 человек медленно огибает стол и после все усаживаются на свои места. По взгляду не понять, кто какое решение принял. Все они потуплены, растеряны. Я знаю только за себя — моя баночка круглая. Наверняка, туда же опустили свои монетки Спиридон, Табакерка, Леший. А ещё, скорее всего, Шрам и Макс. Вот и Иваныч демонстративно, уже без мешка, кидает свою монетку в прорезь круглой крышки. Нас уже семеро. Нужно, как минимум, ещё восемь.