Сны о красном мире

Она прошла от окна до окна несколько раз, прежде чем выбрала то, у которого остаться. Сегодня победило то, на подоконнике которого был длинная царапина, а стекло в верхнем левом углу отливало зеленым. В серый заасфальтированный двор из-за угла здания заглядывал тополь. Ветки топорщились молодыми листьями. Милия ушла в Тер весной, и в весну вернулась, чуть позже, но все таки… Исходная точка. Странные выверты пространства. И времени. Логически рассуждая, здесь должно было пройти вдвое больше времени, а вышло наоборот, словно кто-то играл с ней, бросая, как воланчик в бадминтоне. От одной ракетки до другой. Одна ракетка старая, с истершейся ручкой и чуть провисшими нитями, но привычная и удобная. Вторая – новая, яркая, бьет хлестко, и воланчик летит дальше или выше, смотря как ударить. А еще есть уличный пес. Он сидит в кустах. Ему тоже хочется играть, и поэтому, когда воланчик оказывается на земле, радостно хватает его и носится с ним по лужайке, выписывая кренделя.

Девушка улыбнулась и приложила ладонь к стеклу. Холодное. В стекле, поверх двора угадывалось ее отражение. Больничная рубашка, халат, волосы в косе, пряди по сторонам выбились и щекочут щеки. Взгляд отрешенный и немного безумный. Ее продолжали считать жертвой сектантов – всем память не поправишь. Приходил замученный следователь. Исписал кучу бумаги и ушел. Заров тоже приходил. Вчера.

Это было тяжело. Милия не думала, что увидеть его снова будет так… тягостно, виновато, неловко и еще много всяких «так».

– Опять? – спросил он вместо приветствия, и она согласилась.

Он положил на подоконник, другой, не этот, вчера она была в другом конце коридора, ее сумку с Тер. Милия помнила, как собирала ее перед тем, как покинуть Саэну, но совсем не помнила, как положила в нее то, с чем явилась из Тени. Два мира в одной сумке. Заров, окно, мучительный безмолвный разговор. Прошлое нагнало и стало рядом.

До слез было жаль погибших дан Верена и Этину. Альда, от которого она, получается, опять сбежала. Анжея, который пришел, когда она позвала. И когда не звала, приходил тоже, обнимал чужими руками и смотрел из других глаз. Зарова она тоже не звала, а он пришел.

– Как ты?

Милия пожала плечами. Заров стоял рядом, и она чувствовала его запах. Туалетная вода была та же. И тепло, которым он всегда делился, тоже было. От этого было еще тяжелее, поэтому девушка смотрела на его отражение в стекле и говорила с ним же, с отражением.

– В твоей квартире отец живет, – зачем-то сказал он, хотя и так все понятно было, квартира ее и отец тоже. Где ему еще жить?

– Спасибо, – сказала Милия, не надеясь, что Заров поймет, за что, но он понял и кивнул.

Не за сегодня, за то, что было тогда. Она ведь его не благодарила.

Ушел, не прощаясь. А сумка осталась лежать. Надо было куда-то деть книгу, пока отец не заметил. Вот интересно, а два предмета из разных миров и времени практически в одной точке пространства тянут на временной парадокс?

На стекле вокруг ладони образовался ободок испарины, как ореол энергетической оболочки. Если ладонь убрать, ободок останется, ненадолго. Вдруг подумалось, почему-то на Тер ее всегда окружали пути и двери, а здесь – отражения и окна, словно мир пытался отгородится от нее стеклом. Смотреть можно, трогать нельзя. И она смотрела, оставляя стеклам отражения и медленно тающий, оставшийся от прикосновения к холодному стеклу, ободок.

Время всегда любило над ней пошутить: бесконечно тянулось резиной, застывало хрупким утренним ледком, проваливалось ямами, скакало вспугнутой лягушкой. Милия так и не поняла, куда делся месяц. Тень кутала серым пледом обыденности, почти вернулись привычные заботы и скучные мысли. Если бы не явления. Так девушка назвала выбивающиеся из общего потока события.

Первым по праву можно было считать обнаружившегося рядом с койкой в больнице отца. Вторым явно был Заров с сумкой сокровищ. Третьим явился Сарк. Просто подошел к ней на крыльце магазинчика, куда она ходила за покупками, и взял из рук пакет.

– И долго ты здесь прятаться собираешься? – спросил он, как ни в чем ни бывало шагая рядом, высокий, в щеголеватом костюме, шарфе и черном расстегнутом пальто. Стрижка делала его классически красивое лицо моложе, но глаза выдавали. Из глаз смотрел Туман.

Милия так и не ответила.

Они молча дошли до парка. Сарк сел на скамейку, небрежно закинул ногу на ногу и жестом пригласил присесть рядом. Пожала плечами и присела. Почему бы и нет. Погода хорошая, почти летняя, солнце сквозь листву… Компания так себе, но все равно же не отстанет.

– Сам же сказал, что пройти нельзя, – ответила девушка на заданный еще у магазина вопрос.

– Тебе можно, – отозвался он, заглянул в пакет, бесцеремонно добыл бутылку с газировкой, открыл, и, сделав пару глотков, улыбнулся.

– С чего вдруг такие привилегии? – опешила от этой улыбки Милия.

Я-мы, – ткнулся в сознание образ.

Клубок шерсти зашевелился, расправляя онемевшие ниточки-волоски, и с любопытством потянулся наружу к родственному и более сильному собрату.

– Я не сюда собиралась