Собрание сочинений. Том 2. Биография

Теперь возвращаемся к нашим баранам. У меня есть вопрос такой: изменяется ли любовь? Изменяется ли любовь? В «Гильгамеше», в шумеро-аккадском эпосе, у Гильгамеша есть соперник, человек-зверь, который ходит по лесам и освобождает зверей, и топчет поля. Он сильнее Гильгамеша. А Гильгамеш имеет только медное оружие, и живет в глиняном городе, стены которого кажутся как бы обожженными (еще не было кирпича, были горшки). Это необыкновенная история. И вот для того чтобы победить дух, Гильгамеш (это все про Лилю Брик) насылает на него блудницу и говорит: «Открой перед ним свою наготу». Он сходится с ней, три дня они лежат вместе. Когда он очнулся, он увидел, что звери вокруг него отошли, и проститутка (значит, это древнее занятие) говорит ему: «Ешь хлеб, потому что это пища человека, пей вино — это судьба человека, надень платье — потому что ты человек». И она разрывает свое платье и половину отдает ему. То есть самый древний эпос, три тысячи, четыре тысячи лет до нашего эпоса — облагораживание той любви, которая у нас считается уже незаконной[1148].

Д.: Что называется сейчас словом «секс».

Ш.: Секс.

Кассета № 67

Пятая дорожка записи

Шкловский: Мы не знали, какая будет любовь, то есть так, как писал Энгельс, что будущее людей будут знать те, кто будет его делать[1149]. Предполагалось, что старый брак — это две проституции, которые создают подобие одной верности. Князь Петр Вяземский в записных книжках говорит, что, конечно, женщина из порядочного дома не должна изменять мужу для того, чтобы не вводить незаконных наследников. Но если она уже беременна, то она свободна, она застрахована своим мужем, она родит ребенка от него[1150]. Это все ошибки вот этих <нрзб> огоньков на болоте в том, внутренняя ошибка, что они думали, что революция — это продолжение старой жизни, старой нравственности, только деньги будут у них, а не у буржуа, и женщины будут у них. Но жить они будут так же, что будет моногамный брак, в то время когда Энгельс цитирует Фурье, что моногамный брак и земельная собственность — это один заговор богатых против бедных[1151]. Между прочим, это и есть… эта тема — тема Анны Карениной, которую мы не можем никак снять, <нрзб> ее не понимает. Он думает, что Анна Каренина сама по себе, а хозяйство само по себе. А почему оба лезут в петлю, не понимает.

Для Маяковского программа жизни была сделана Чернышевским, «Что делать?», что может быть даже чай втроем[1152]

. То есть для него свобода любви была свободой женщины от мужчины, чтоб он ее не привязывал к себе тем, что он дал ей деньги. Он ее не привязывает к себе. Для Лили свобода любви была свободой измены. Они… это было классово… как пишет Ленин в письме к Инессе Арманд — это было классовое, осознанное различно одно и то же явление[1153].

Дувакин: Различно осознанное в классовом отношении?..

Ш.: Отношении.

Д.: Но явление одно и то же?

Ш.: Одно и то же. А у Володи было несколько женщин, хотя он был не весьма предприимчивым мужчиной. У Лили было сколько угодно. Причем про одного, Герцмана… Володя говорил: «Вот если бы я узнал, что у нее был роман с Герцманом, я бы навсегда ушел от нее». А у нее был роман с Герцманом, конечно[1154]

. Герцман…

Д.: То есть до чего она опускалась, что даже…

Ш.: Она не опускалась, она…

Д.: …какой-то Герцман…

Ш.: Ну да, она, она это… Вот эта история, что такая, ну такая богема буржуазная совпала, на время пересеклась с революционным отношением к жизни. Вот что произошло.

С другой стороны, во втором томе «Дон Кихота» в доме герцога Дон Кихот говорит, что видал одну женщину, красивую, она жила с очень некрасивым мужчиной. Ее спросили: «Почему вы это делаете?» Она говорит: «Он мне дает то самое, что мне нужно от него». И Дон Кихот говорит: «Вы спрашиваете меня про Дульцинею Тобосскую. Она та самая женщина, которая мне нужна». Ему эта выдуманная Дульцинея Тобосская нужна как поэзия.

Вероятно, у Данте не было романа с Беатриче, потому что она была чужой женой. И дай Бог, слава Богу, что не было романа[1155]

. И у Петрарки, вероятно, не было романа с Лаурой[1156]. Это были другие… Они удовлетворяли другими требованиями — деление любви и супружества. Но Маяковский хотел, чтобы она его любила. Он хотел другой любви освобожденной женщины. Причем он ее все время помещал в будущее. Что он долюбит через тысячу лет, долюбит по-своему. Он не был импотентом. Его любили женщины. Его любила Лариса Рейснер. Его любила Зинаида Райх.

Д.: Как, и связь была?

Ш.: <нрзб>

Д.: Во всяком случае, он нравился Ларисе Рейснер?

Ш.: Очень. Я тоже нравился. Но он… Она, когда накрывала постель, говорила: «Кушать подано».

Д.: Ах, она тоже была такая вольная женщина?