Читаем Собрание сочинений. Том 2. Биография полностью

Собрание сочинений. Том 2. Биография

Ну вот, Володя… Володя был трогательный любовник. Он ее страшно любил. А Лиля думала, вот есть бабья такая: «А я? Я тоже», — понимаете ли?

Д.: Что «я тоже»?

Ш.: «А я тоже человек». Ну правильно, человек, но я поссорился с…

Д.: Но она о нем мало думала.

Ш.: Мало думала.

Д.: Значит, вот это все-таки и есть. При всей премудрости все-таки находятся некоторые простые и извечные <нрзб> истины, что… Между прочим, и у Маркса сказано об этом. Я не берусь спорить цитатами, что, так сказать, в отношениях мужчины и женщины более всего проявляется степень человеческого развития человека[1165]. И вот мне и кажется, что новые… трагизм Маяковского был в том… не в том, что он стал недостаточно новым человеком в том смысле, в каком это они представляли, а наоборот, в том, что он был очень человечен в любви, а Лиля была бесчеловечна.

Ш.: Она не бесчеловечна была, она была буржуазна.

Д.: Это, очевидно, одно и то же.

Ш.: Теперь история такая. Однажды Лиля полюбила. Она полюбила Краснощекова.

Д.: Вы считаете, что это любовь была?

Ш.: Да. Она развелась с Бриком…

Д.: Да, это вы рассказывали.

Ш.: …уехала из его квартиры.

Д.: В Сокольники, это я знаю.

Ш.: Она перестала встречаться с Володей, и Володя написал «Про это»[1166].

Д.: Но она… (Усмехается.) С другими она продолжала встречаться.

Ш.: Я не знаю, в этот момент, этого я не знаю. Я с ней никогда не жил. Ну вот, так что я не знаю. Но, знаете, мне сейчас семьдесят шестой год, так что я, конечно… мне легче разговаривать про ревность (поправка) не ревность, а верность. Но я просто ее не понимал.

Д.: Ее?

Ш.: Я не понимал верности, не понимал. Причем я…

Д.: Верности Маяковского? Или вообще?

Ш.: Вообще. Я был женат на одной женщине сорок лет, имел детей, был хорошим мужем, страшно хорошим мужем, заботился о женщине[1167]. Но там была другая история. Она не очень верила, что я хороший писатель, что надо заработать, время прошло. Но не понимала. Хороший человек. Но когда я приехал…

Д.: А вас не печатали…

Ш.: Что?

Д.: А вам мешали печататься.

Ш.: Ну, да-да, конечно.

Д.:

У вас же была очень трудная полоса…

Ш.: Очень.

Д.: …длинная.

Ш.: Очень длинная. Но когда я вернулся[1168], то я каждому говорил, что я разъехался со своей женой, и Маяковский ее разыскал.

Д.: Это когда вы вернулись из‐за границы?

Ш.: Да, да. И мы встретились с ней… Он взял мотоцикл, нашел нас обоих и свез нас на Водопьяный переулок[1169], чтоб мы не разошлись.

Д.: Он об этом позаботился?

Ш.: Да.

Д.: Вот это очень интересный факт. «Пусть, если мне не удается, пусть другие будут счастливы, пусть живут так, как я хочу».

Ш.: Да. И очень был рад, когда у меня родился ребенок. И написал об этом.

Д.: Где?

Ш.: Он написал об этом…

Д.: Письмо?

Ш.: Что? Нет! Он написал… в одном месте говорил, что он советует человеку дать имя Никита своему сыну: «У Шкловского родился сын, он назвал его Никитой и доволен».

Д.: И это он посоветовал Лавинскому?[1170]

Ш.: Да. Не знаю кому.

Д.: У Лавинских сын Никита. И у вас Никита? Это тот, кто погиб на войне?

Ш.: Да. И внук у меня Никита[1171].

Д.: И внук. Ах, у вас есть еще внук? Это вот от первой вашей жены?

Ш.: Да.

Д.: Значит, все-таки вы пришли-то очень кружным путем к тому, что Маяковский утверждал верность.

Ш.: Видите ли, в чем дело. Это сейчас меня не касается. Это дело Маяковского. Я другого мнения, я другого мнения. Причем, знаете, я уже… У меня еще есть половая сила, но это уже не то, я уже не волнуюсь из‐за этого так, но у меня отец шестидесяти четырех лет университет кончил, математический факультет, так что мы крепкие. Вот я сейчас кончил книгу, тринадцать листов[1172]. А через три дня начну другую, об Эйзенштейне[1173]. Ну вот. Я думаю, что… я не думаю, что вот… ну, что вы делаете? Вы женитесь. Аристотель говорил, что между женой и мужем должна быть разница в семнадцать лет[1174]. Но предположим, что вы женились двадцати лет (я женился восемнадцати лет[1175]), проходит сорок лет…

Д.: Вам пятьдесят восемь.

Ш.:

Мне пятьдесят восемь[1176]. Ну, я еще довольно молодой человек. Я сейчас не хочу пробовать силу, но стул я могу разбить. А она совсем старая женщина, совсем старая женщина. И она, она этого не может делать. Не может этого делать с таким энтузиазмом, как я… Это не выходит. Так что это, это не закон природы, это не закон природы, это наша теперешняя жизнь. Володя попробовал другое — тоже не вышло, женщина не та. Она не поверила, что он ее лучше.

Д.: Что он ее больше?

Ш.: Что он ее больше. Она думала по отношению к Володе, что Ося его больше.

Д.: Что Ося больше, чем Володя?

Ш.: Да.

Д.: Как человек искусства и вообще как человек?..

Ш.: Да.

Д.: Ну, тогда она просто глупая.

Ш.: Она, конечно, дура.

Д.: Вы не считаете ее интеллектуально сильным человеком?

Ш.: Нет.

Д.: Нет?

Ш.: Нет. Видите ли…