Уходит.
Из дома Антифола Эфесского выбегает Дромио Сиракузский.
Эй, Дромио, куда это ты бежишь так скоро?
Да разве вы меня знаете? Разве я Дромио? Разве я ваш слуга? Разве я – я?
Ты Дромио, ты мой слуга, ты – ты.
Я осел, я слуга женщины, я совсем не я.
Какой женщины и каким образом ты совсем не ты?
Да таким образом, что я принадлежу не себе, а женщине – женщине, которая предъявляет свои права на меня; женщине, которая гонится за мною; женщине, которая хочет завладеть мною.
Какие же права имеет она на тебя?
Да точно такие, какие вы имеете на вашу лошадь. Она хочет закабалить меня, как какое-нибудь животное; но не потому, что я в самом деле животное, хочется ей это сделать, а потому, что она сама, имея животную натуру, предъявляет свои права на меня.
Кто она такая?
Весьма почтенная фигура; да-с, такая особа, о которой нельзя заговорить, не сказав «с позволения сказать». Это дело сулит мне самую тощую прибыль, несмотря на то, что невеста – поистине жирный кусок.
Это почему же «жирный кусок»?