Терпеть приходится не ему, а мне: несчастие на меня обрушилось.
Ну, любезный, придержи язык.
Вы лучше убедите его попридержать руки.
Потаскушкин сын, негодный чурбан!
Да, сударь, я бы желал быть чурбаном, чтобы не чувствовать ваших побоев.
Ты только и чувствуешь, что побои, как осел.
Я действительно осел; это доказывают мои уши, которые вы так сильно вытянули. – Я служу ему с минуты моего рождения до настоящей минуты и за службу никогда не получал из его рук ничего, кроме побоев. Когда мне холодно, он согревает меня пощечиной; когда мне жарко, он освежает меня пощечиной; пощечины пробуждают меня, когда я сплю, подымают с места, когда сижу, выгоняют за дверь, когда выхожу из дома, приветствуют, когда возвращаюсь. Побои постоянно ношу я на своих плечах, как нищая – своего сына, и я полагаю, что, когда он меня изувечит, придется мне на самом деле ходить с ними по миру.
Идем вперед. Вот и жена моя.
Входят Адриана, Люциана, куртизанка и Пинч.
Сударыня, respice finem, помните конец; или, как говорит попугай, «берегитесь конца плетки».
Что ж это ты вечно будешь болтать?
(
Что ж, скажете, ваш муж не сумасшедший?