Собрание стихотворений и поэм

Мне мнится: - я хранилище зерна, Оно от хлеба ломится порою, Порой зимою в нем лишь ветер воет. И всем грозит голодная весна.

*

Везде поэты ропщут, что стихов Не ценят люди и не понимают, И тещи разных стран своих зятьев За невниманье к женам укоряют.

Равно клянут шоферы всей земли Полицию со злобою привычной. Я понял, что у всех людей земли Гораздо больше сходства, чем различья.

*

Если бы сочувствие людей Стать могло бы для голодных пищей, На камнях калькуттских площадей Не было б изможденных нищих.

Если бы сочувствие людей Стать могло бы крышею огромной, Камни истамбульских площадей Не были бы домом для бездомных.

*

Когда-то в старину карали строго Людей, дерзавших рисовать людей. Считалось: подобает только богу Все смертное творить рукой своей.

У человека много черт, которых Не передаст ни краска, ни узор. Ведь на картинках даже лес и горы Бледнее истинных лесов и гор.

*

В Хиросиме этой сказке верят: Выживает из больных людей Тот, кто вырежет, по крайней мере, Тысячу бумажных журавлей.

Мир больной, возьми бумаги тонкой, Думай о бумажных журавлях, Не погибни, словно та японка, С предпоследним журавлем в руках.

*

Долго я ходил по белу свету. Видел много совершенных книг. А сама великая планета - Рукопись, вернее, черновик.

Сколько в ней неправильных заглавий, Сколько строчек заключают зло! Вот бы все изъяны в ней исправить, Все переписать бы набело.

*

Говорят, что раньше сотворенья Прозвучало слово в первый раз. Что в нем было: клятва ли, моленье? Что в нем было: просьба ли, приказ?

Чтобы мир спасти от разрушенья, Может, слово надо нам сейчас. Пусть в нем будет клятва и моленье, Пусть в нем будет просьба и приказ.

*

Что слепому все темно кругом, Вовсе не безлунье виновато, И не виновато поле в том, Что живет крестьянин небогато.

Что зимой босому нелегко, Стоит ли винить мороз проклятый? Что людское горе велико, В этом сами люди виноваты.

*

На уроке учитель мне глобус вручал. Хоть порой и грешил я неверным ответом, Не холодный картон я к груди прижимал, А весь мир, уместившийся в глобусе этом.

Мир теперь умещается в сердце моем, Он во мне весь как есть - от позора до славы. Это в сердце моем дальний слышится гром, И шумят города, и враждуют державы.

*

Я возвратился из далеких странствий, И матери погибших сыновей Спросили, не встречал ли дагестанцев На дальних берегах чужих морей.

И согрешил я ложью неподсудной, Сказал: мол, встретился земляк один. И матери замолкли, веря смутно, Что это их давно пропавший сын.

*

За синим океаном, в дальней дали, Я видел розы дивной красоты, Мне каждый раз они напоминали Цадинские весенние цветы.

За морем люди с разным цветом кожи Мне часто улыбались, и всегда Я был уверен, что они похожи На аульчан из нашего Цада.

*

Уж двадцать лет, как двое братьев милых Погибли в неизвестном мне краю, И двадцать лет во сне на их могилах Я - третий брат - стою и слезы лью.

Весь мир исколесив, сумел понять я: В любом краю земли, в любой стране Все люди мира - тоже третьи братья Погибших и пропавших на войне.

*

Шар земной, для одних ты арбуз. На куски Разрезают тебя и кромсают зубами. Для других ты - лишь мяч, и, толпясь, игроки То хватают тебя, то пинают ногами.

Шар земной для меня не арбуз и не мяч. Шар земной, для меня ты - лицо дорогое, Я слезинки твои утираю - не плачь, Кровь смываю твою и пою над тобою.

*

В горах у нас, - так люди говорят, - Была межа границею наделов, Но если вдруг обрушивался град, Сметая все, на межи не глядел он.

Разделена границами земля, Но если град иль буря разразится, Они не спросят, чьи это поля, И не посмотрят, где идет граница.

*

Летят по небу голубые птицы. Пытаюсь я их сосчитать с земли; Две, три, четыре, десять, двадцать, тридцать… Не досчитал, все расплылось вдали.

Как стая птиц, летят года за горы, Я их считаю, провожая вдаль: Два, три, четыре, десять, двадцать, сорок… И не понять мне, стая велика ль.

*

И снова, снова черный ворон ищет Жилье, откуда не выходит дым. Как вестник смерти кружит над жилищем, Покинутым хозяином своим.

О люди, пусть ваш дом достатком дышит, Пусть озарят его покой и труд, Пусть не кружится воронье над крышей, Пусть ласточки над крышей гнезда вьют.

*

Я побывал под тысячью созвездий, Я видел мир, лежащий под луной. И мир большой, который я изъездил, Теперь повсюду следует за мной.

Сейчас светает, я лежу в больнице. Я тяжко болен вот уж много дней, И мир огромный, что во мне таится, Лежит со мною: он меня больней.

*

Стремились люди в солнечные дали И оставляли холмики могил, Еще под Перекопом умирали Те, кто дорогу к звездам проложил.

Достигли дальних звезд не все герои, И, Валя Терешкова, ты склонись Над прахом Лизы и могилой Зои, Без них и ты бы не взлетела ввысь.

*

О нашем крае всем краям подлунным Я, как хотелось, рассказать не мог, С собой носил я полные хурджины, Да вот беда - их развязать не мог.

И звонкой песни на родном наречье Я о подлунном мире спеть не мог. Я кованый сундук взвалил на плечи, Но сундука я отпереть не мог.

*

Капли на щеки поэта упали. На правой щеке его и на левой. То капля радости, капля печали. Слезинка любви и слезинка гнева.