Собрание стихотворений и поэм

С Москвой не желая расстаться, Пошла машинисткою в трест. И нынче таких там, признаться, Хватает столичных невест.

Они расписаться в мгновенье Готовы хоть с чертом в Москве. Лишь будь у него положенье И минимум комнаты две.

Смотреть на таких даже тошно. Не трусь и душой не криви: Война без вражды невозможна, Позорна любовь без любви.

Не трусь, пред тобою не бездна, И помни всех тех, кто в бою Сложил свои головы честно За лучшую долю твою.

Тебя я учила ль напрасно, Став многому наперекор, Чтоб выросла ты полновластной, Законной хозяйкою гор?

И если, как тыква с баштана, Ты дашь себя спрятать в мешок И станешь женою Османа, Надвинув на очи платок,

И если прийти на собранье Не сможешь: мол, муж не велит (Не так ли, скрывая рыданья, Порой Султанат говорит?),

Иль будешь избита постылым Супругом ты, словно Айна, За то, что лицо свое мылом Осмелишься мыть, как она,

Тогда я скажу не без боли: Скажу — не сочти за навет, — Что зря обучалась ты в школе Все десять положенных лет.

Что в книгах, прочтя их немало, Не поняла ты ни строки, Что школа тебе завышала Отметки уму вопреки.

Скажу, Асият, что бесчестно Ты отняла время у нас. Чужое присвоила место, Являясь как равная в класс.

Скажу, что душой в комсомоле Ни дня не была ты. Значок На платье носила — не боле, Да взносы платила лишь в срок.

Я немногословную стану Играть твоей совести роль, На сердце — открытую рану — Швыряя жестокую соль…»

«Пойду я! Спокойной вам ночи…» И Ася, набросив платок, Ушла… Прокричал где-то кочет. Мерцал за спиной огонек.

*

Вдоль тесных, извилистых улиц, Где пряжей повис полумрак, Идет Асият, не сутулясь, И легок уверенный шаг.

В глазах ни тоски, ни испуга, Все это уже позади. Коса, заплетенная туго, Привычно легла на груди.

Могу вам сказать по секрету, Что страх не прочнее стекла, И, как вдохновенье к поэту, Решительность к Асе пришла.

И девушка вдруг ощутила: Она спасена потому, Что душу наполнила сила, Как будто солдату тому,

Который, в бою не без проку Истратив последний патрон, Увидел сквозь дым: на подмогу Резервный спешит батальон.

У школы на миг задержалась, Откинула косу назад. И молвила школа, казалось: «Ты помни меня, Асият.

Звонки мои помни, уроки И мудрость моих дисциплин. Стихов полюбившихся строки, Костры пионерских дружин.

Запомни, что в самом начале И после, когда подросла, Ты первой по списку в журнале, Алиева Ася, была!»

Ни звука. Закрыты калитки, Идет не спеша Асият. И Пушкин в крылатой накидке Горянку приветствовать рад.

Пред нею за смелость в награду, Взволнованный и молодой, Зажег он легко, как лампаду, Зарю над вершиной седой.

Махмуд, в ее думы вникая, Сказал, улыбаясь слегка: «В мужья не бери, дорогая, Со сломанным рогом быка».

Все тихо, как перед грозою, И вновь, головы не клоня, Кричит из Петрищева Зоя: «Ровесница, глянь на меня!»

Мятежной Испании совесть, Солдата погибшего мать, Ее обнимает Долорес И шепчет: «Нельзя отступать!»

Упала звезда, догорая, Дошла Асият до угла. Платочком очки протирая, С ней Крупская речь повела.

•Промолвила: «Многое очень Тебе еще надо постичь. И Асе Алиевой хочет, Как дочери, верить Ильич…»

Короче становятся тени, Ложится горянка в кровать. И сладких, как мед, сновидений Хочу ей сегодня послать.

*

Светает. Как будто сквозь сито, Сиянье зари полилось. Спит Ася. Подушка покрыта Волной шелковистых волос.

Пронырливей рыжей лисицы Луч солнца к подушке проник. Слегка приоткрыла ресницы Моя Асият в этот миг.

Проснулась. Но лишь услыхала, Что входит к ней в комнату мать, Как юркнула под одеяло И будто заснула опять.

«Вставай-ка, пора подниматься! Полно у нас нынче хлопот. Кто рано привык подниматься, Тот дольше на свете живет».

И Ася пред зеркалом встала, И гребень дареный взяла, И волосы им расчесала, И косу легко заплела.

Умывшись водой из кувшина, Надела, свежа и стройна, Нарядное, из крепдешина, Любимое платье она.

Не брошку к нему приколола — Красивый, граненый топаз, А скромный значок комсомола, О, как он ей дорог сейчас!

Открыла окно, напевая, На улицу бросила взгляд. «Не плачу от счастья едва я, — Шепнула Али Хадижат. —

Забыла и думать о худе, Дочь стала ручья веселей». «Заранее знал я, что будет Верна она воле моей!» —

Жене как ни в чем не бывало Ответил с улыбкой чабан… А дочь из-под койки достала Тем часом большой чемодан.

Открыла и с полки кленовой В него положила стихи. Два платьица, свитер пуховый, Рубашку, чулки и духи.

Мать, глянув, подумала: «Боже, Где разум их? Ну и дела! Чакар, как приданое, тоже С собою все книжки взяла.

Да муж, обозвав ее дурой, Швырнул их немедля в огонь…» Заржал беспокойно каурый, К воротам привязанный конь.

И, штору откинув проворно, Невеста предвестьем беды Три шубы увидела черных, Три белых, как снег, бороды.

И вот на подушках широких Три свата пришедших сидят, Из белых тарелок глубоких Бульон золотистый едят.

Им сырников целую миску Успела хозяйка напечь. Склоняются бороды низко, Течет по ним сладкий урбеч .

И, сытно покушав, три свата Сказали: «Алхамдулила! Теперь мы, по воле адата, Хотим, чтоб невеста вошла».