Сокровища ханской ставки

Дома их встречает мать, совершенно растерявшаяся от радости. Нет, они с Сашкой, конечно, знали, что отец сложил с себя обязанности военного коменданта немецкого города Виртинген и должен вернутся домой, вот только не знали точно, когда именно это случится.

Когда Сашка с отцом только заходят в квартиру, их видит соседка, бабка Манёфа.

– О, – говорит Манёфа, – явился – не запылился! Что ж чемоданчик такой маленький, люди вон с войны вагонами добро везли. Гарнитуры мебельные, сервизы фарфоровые, хрусталь, серебро…

– Не знаю, что за люди, – сухо говорит отец. – Я на фронт не за серебром ехал и не за сервизами.

И проходит мимо бабки Манёфы прямо в их комнату.

Впрочем, кое-что отец все-таки привез из Германии. Это что-то – большая бронзовая статуэтка, изображающая фазана, за которым гонится лис. Она проходила таможенный досмотр, ехала в почтовом вагоне, отдельно от майора, так что вечером ее доставляет с вокзала шофер.

Отец долго ищет место в небольшой их комнатке, куда бы можно поставить фазана, наконец не без труда ставит его на книжный шкаф. Под тяжестью бронзовой композиции шкаф было охнул, скрипнул, но все же устоял.

Отец отходит к другой стене, любуется.

– Что это? – спрашивает Сашка. – Трофей?

– Не трофей, просто скульптура, – отвечает отец. – В Германии подарили. Жители города, где я был комендантом. Так сказать, на добрую память.

– А чья скульптура? – спрашивает Сашка. – Родена или Микеланджело?

Из великих скульпторов он знает только этих двоих. Ни того, ни другого, смеется отец. Это скульптура советского художника Георгия Лаврова.

– А как же она в Германию попала? – спрашивает Сашка.

Отец пожимает плечами – а кто его знает? Наверное, выезжал за границу, что-то там делал, вот и осталось. Она в помещичьем доме стояла в Виртингене, где он комендантом был.

Мать слышит про Лаврова и неожиданно меняется в лице.

– Лавров? – говорит она озабоченно. – Это который Лавров? Который террорист?

Отец изумляется: какой еще террорист? Это Лавров, знаменитый, он еще создал композицию с девочкой «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!».

– Точно, он, – говорит мать с ужасом. – Ты не помнишь, а я помню. В 1938 году был осужден за участие в антисоветской террористической организации и за покушение на Иосифа Виссарионовича Сталина. Пять лет ему дали.

– Ах ты, черт, – растерянно говорит отец. – Что же делать-то теперь?

– А ты не знаешь, что делать? – понизив голос, спрашивает мать.

Отец мрачнеет. Нельзя так просто взять и выбросить фазана. Это же подарок, люди от всего сердца старались.

– Что за люди? – спрашивает мать.

– Да вот, жители Виртингена. Где я комендантом работал.

– То есть немцы?

Отец не понимает: ну да, немцы, а кто еще может быть? Мать тихо отчитывает его. Мало того, что фазана этого террорист слепил, так его еще и немцы ему подарили, фашисты.

– Да какие фашисты, нормальные люди, наши же немецкие коммунисты, – слабо сопротивляется отец.

Мать уже просто шепчет, и из шепота ее понятно, что госбезопасность разбираться не станет, а дадут ему десять лет без права переписки, как террористу и немецкому шпиону, и весь разговор. А ее саму и Сашку репрессируют, как членов семьи изменника Родины. Напуганный отец машет на нее руками: ладно, ладно, придумаем, куда этого фазана девать.

– И поторопись, – говорит мать сурово, – неизвестно, может, это провокация. Может, кто-то из твоих же немцев уже донес на тебя. Или из сослуживцев.

Отец обещает в ближайшее же время избавиться от террористической композиции, но не успевает. На следующее утро его вызывает к себе полковник Любищев из особого отдела[32].

Полковник молод еще, моложе отца, строг, но справедлив. Смотрит на майора Лукова с хитрым ленинским прищуром, только бороды не хватает, усов и лысины. Но и без этого глядеть на него страшно. Есть в полковнике нечто такое, отчего вздрагивают не только нижестоящие, но и рангом повыше него. Говорят, у Любищева покровители есть на самом верху, оттого и боятся его так. А, может, и нет никаких покровителей, может, довольно и того, что он в особом отделе служит.

– С приездом, Анатолий Евгеньевич, – ленинский прищур не сходит с лица полковника.

– Спасибо, товарищ полковник, – майор неуверенно улыбается.

– Ну, как вам Германия?

Майор не очень понимает, что отвечать на такой вопрос. Понравилась? Не понравилась? В гостях хорошо, а дома лучше? Попробуй, попади в ожидания начальства. Выбирает беспроигрышный вариант.

– Новая, демократическая Германия с каждым месяцем расцветает и хорошеет… – говорит он, как будто политинформацию читает для бойцов Советской армии.

Однако полковник Любищев политинформацию слушать не хочет, перебивает Лукова на полуслове. То, что Германия цветет и пахнет, это само собой разумеется, об этом уполномоченные МГБ[33] позаботились и Седьмое управление[34], вычищая с немецкой земли шпионов, бывших фашистов и прочих тому подобных штрейкбрехеров. Речь о том, чего удалось достичь лично ему, майору Лукову, на том ответственном посту, на который поставила его партия и армейское руководство.