Солдаты без оружия

Южная гряда знаменитых Уральских гор — это бескрайняя степь, тянущаяся, насколько хватает глаз, до самого горизонта. Зимой она белым-бела от снежного покрова. Порывы яростного ледяного ветра с посвистом сметают все на своем пути, вырывая с корнем кусты колючки, полыни, и несут их, несут, гонят по степи. Вдали, если приглядеться, объятые темными тучами, которые ветер все время гонит в одну сторону, видны очертания невысоких гор, напоминающих мощные зубчатые крепостные стены. Наверное, тем, кто приезжает сюда из горных краев, где гигантские вершины вздымаются высоко в небо, горы эти покажутся игрушечными… Но кто не знает, что у них мировая слава, веками люди называют их кладовой несметных природных богатств.

И вот здесь, рядом с этой кладовой, всего за каких-нибудь три-четыре месяца, должен быть возведен завод, который получит впоследствии короткое загадочное название — «энский».

Руководитель трудовой армии, комиссар, как прозвали его трудармейцы-таджики, Ориф Олимов, уполномоченный обкома партии Сергей Васильевич Сорокин и представитель администрации энского завода инженер-строитель Виталий Игнатьевич Куликов вышли из черной «эмки», словно по команде повернулись спиной к ветру, внимательно огляделись.

— Завод, товарищи, должен быть построен вот на этом самом месте, — говорил Куликов, поднявший, как и его спутники, воротник полушубка, прикрывая рукавицей от холода нос и рот.

Следуя примеру Куликова, Ориф посмотрел на бесконечно тянущуюся степь, и в короткий миг голова его наполнилась множеством мыслей и дум, главной из которых была та, что ближайшие месяцы для его земляков будут в этом краю тяжелейшими. Ведь до этого времени почти никто из них не видел в своей жизни такой суровой зимы, как эта. Работавшие на земле, в кустарных мастерских, на небольших заводах и фабриках своей республики нередко вместе с членами семьи, своими детьми, теперь они должны были окунуться в совершенно иные жизненные условия — прийти в эту голую степь, долбить мерзлую землю, закладывать фундамент для будущего завода из железа и бетона, возводить каркас главного корпуса, монтировать двери и перегородки цехов, а потом, установив с помощью рабочих-специалистов станки, запустить их и выдавать продукцию. Все эти работы должны быть сделаны за какие-то считанные недели! Выдержат ли его земляки такой жесткий темп работы и жизни? Будут ли сыты, ведь на рабочую карточку в последнее время стали выдавать меньше хлеба и продовольствия, есть предстоит не досыта, ибо в первую очередь все идет фронту. Да, кроме того, нет и подходящего жилья, не хватает теплой одежды… А морозы?..

Помимо своей воли одолеваемый этими думами, Ориф машинально произнес словно про себя:

— Ей-богу, высшей похвалы и почестей удостоится тот, кто мужественно взвалит на свои плечи невиданные и неслыханные эти испытания!..

— Есть ко мне какие-то вопросы, может быть, особые на этот счет суждения? — неожиданно повернулся к Орифу Сорокин, по-своему истолковав это невольно вырвавшееся восклицание.

Должно быть, из-за сильного ветра Ориф не расслышал Сорокина, и тот, подойдя вплотную к Орифу, повторил вопрос:

— Так есть какие-то вопросы?..

Олимов, все еще во власти своих дум, нерешительно зябко повел плечами, как бы отвечая, что, мол, таких вопросов нет, потом, будто подытоживая свои размышления, протянул «да-аа»… и остановил свой взгляд на Сорокине.

— Раз нет вопросов, едем в рабочее общежитие. — Сорокин открыл дверцу машины и, сев рядом с шофером, пригласил последовать его примеру Олимова и Куликова.

Подняв вихрь снежной пыли, «эмка» понеслась к общежитию на южной окраине Белогорска, расположенному от строительной площадки километрах в семи.

Не успела машина проехать и половины пути до общежития, как огромные тучи заволокли небо, сделалось темно — и внезапно поднялся снежный буран, нависнув надо всем непроглядной молочной мглой. Небо, земля, дома на окраине города, деревья — все утонуло в этой снежной мгле. А снег валил и валил, поэтому редкие прохожие, попадавшиеся по дороге, будто только что вышли с мельницы, так казалось Орифу, потому что сплошь были облеплены снегом.

Вихри бродяги бурана, зарождавшиеся где-то далеко, на севере, на побережье Ледовитого океана, долетали сюда, на город и степь, ветер свистел, завывал, проносясь почти надо всем Уральским хребтом. От его холодного дыхания все леденело, заносило снегом тропинки и дороги, а люди, застигнутые непогодой, попадали в бедственное положение.