Солнце сияло

– А что теперь? – проговорил Юра. – Теперь тыркайся и пыркайся. Как уж пофартит. Дай той группе, дай другой – может, кого заинтересует. По радиостанциям поноси – вдруг на какой и зацепится. У тебя же звук сейчас отличного качества, мечта! Ставь в проигрыватель – и гони сразу в эфир, никаких проблем. Я бы тебя сам дал, но мне же клипы нужны. Есть у тебя деньги на клип? Но опять-таки: в клипе тебя какая-то группа должна исполнять. Да и просто композиция – это не катит, нужно, чтобы песня была, чтоб исполнитель. Я же говорил тебе: свою группу лучше всего сколачивать, свою группу!

– Ладно, сколачивать! – Я был обескуражен Юриной речью. Получалось, он меня бросал. Как Иван Сусанин поляков. Завел в топь – и на, выбирайся сам. Но только я не имел никакого отношения к полякам; ни я ему враг, ни он мне. – А если не сколачивать? – спросил я, стараясь не выказать своей растерянности. Проявлять ее казалось мне стыдным и унизительным. – Если исключить это дело? Можешь на какие-то радиостанции рекомендации дать?

Юра смотрел на меня остановившимся взглядом и не отвечал. У него было такое выражение лица, будто я попросил миллион взаймы – точно зная, что вернуть долг никогда не смогу, и не особо скрывая это обстоятельство.

– Что? – недоумевая, произнес я.

– Хочешь, чтоб я им всем стал обязан? – сказал Юра. – Не понимаешь, о чем просишь? Если бы я с ними просто тусовался. У нас рабочие отношения. Я попрошу – за услугу, что мне окажут, я им втрое должен буду! Не понимаешь, что ли?

Нет, я его понял, прекрасно понял, что ж было не понять. Он меня бросал окончательно, бесповоротно. Предоставляя меня дальше самому себе. Он растворялся в воздухе подобно фантому – не Сусанин, а змей-искуситель, завершивший свое дело; если ты соблазнился – твоя вина: тебя всего лишь искушали.

– Ладно, – сказал я. – Нет так нет. На нет и суда нет. Что-нибудь буду придумывать.

Юра взял себя за косичку, подержал ее и отпустил.

– Мы вот как сделаем. – В голосе его была интонация окончательности принятого им решения. – Даешь мне на всякий случай еще три-четыре диска. Чтобы у меня всегда с собой наготове. Буду смотреть по обстоятельствам. Глядишь, сложится благоприятная ситуация – тут же тебя и впарю, со всем моим удовольствием. Со всем моим удовольствием, веришь, надеюсь?

Странно, зачем он об этом и спрашивал.

– Верю, конечно, – подтвердил я.

Мы дослушали диск до конца – и отправились в буфет обмывать окончание моей работы. На обмыв я взял пятизвездочный армянский коньяк, оказавшийся ничуть не хуже какого-нибудь «Хенесси». Юра снова хвалил моего «слоненка», и хвалил не скупясь, с такой размашистой щедростью, что будь похвала объятиями, я был бы задушен в них. Но у меня теперь было чувство, словно он это не обо мне. О ком-то, кто был мной, и вместе с тем был не я. Я сейчас ощущал себя яблоком, проточенным червяком – буквально так. Я прямо осязал в себе этот его узкий извилистый ход в черных катышках оставленных им испражнений. Праздник рождения диска был испорчен непоправимо.

Тем не менее я совершил все ритуальные действия, что были намечены. После Юры заскочил к Николаю и подарил диск ему. На выходе из Стакана столкнулся с Ирой, мы поздоровались и разошлись, но, сделав несколько шагов, я остановился, вернулся из стеклянного короба двойных дверей вовнутрь и, окликнув Иру, подарил диск и ей.

– О, мои поздравления! – сказала она. Спросив затем с иронической улыбкой: – Лариске похвастаться?

– И чтоб за прослушивание мне еще заплатила.

– Ну, это вы уже с ней сами договаривайтесь, – с интонацией двусмысленности парировала Ира.

– Да уж как мы с ней без тебя договоримся, – сказал я. На том мы и закончили. Она отправилась к лестнице – к милицейскому посту, к лифтам и дальше наверх, а я вновь ступил в прозрачный короб дверей и, преодолев его, вышел на улицу.

Следующим актом ритуального действа были Ульян с Ниной, но до них я заскочил к Ловцу и подарил диск ему. Вернее, передал через стойку ресепшена на втором этаже. У него была какая-то деловая встреча, и меня до него не допустили. Конечно, я не созванивался с ним заранее, додумавшись заскочить к нему, потому что оказался на Новом Арбате, и все же эта осечка с личной встречей неприятно оцарапала меня – напомнив об ощущениях, что я испытал от похвал Юры в буфете за коньяком. Но Бог ты мой, какие разные плоды будут принесены этими двумя «посеянными» мной на каменном поле Москвы дисками.

Однако и Ловец оказался не последней моей остановкой по пути к Ульяну и Нине. «Эхо Москвы» – с такой надписью висела в толпе других неприметная доска около стеклянных дверей, ведущих в чрево небоскреба, к которому лепился гастроном «Новоарбатский», где на втором этаже, в «Айриш хаузе», мы так любили в свою пору бывать со Ста-сом. Я было прошел мимо этих дверей – и меня развернуло обратно. «Эхо Москвы» – это была радиостанция, и уменя, кроме того диска, что предстояло подарить Ульяну с Ниной, оставался в кармане еще один.