Солнце сияло

Минут через пятнадцать мы сидели в ресторане на Тверском бульваре неподалеку от Никитских ворот, с видом из окна на бетонно-аквариумный куб ИТАР-ТАСС, и официант в черном смокинге, блестя шелком лацканов, с черным галстуком-бабочкой на шее, сгибаясь в полупоклоне, положил перед каждым из нас по увесистому вольюму переплетенного чуть ли не в телячью кожу меню. Теперь этого ресторана там уже нет, над высоким крыльцом – вывеска магазина, торгующего эксклюзивной детской одеждой, а тогда это был ресторан американской кухни – кажется, так. Я еще, помню, раскрывая вишневый вольюм, посмеялся: «А гамбургеров здесь не подают?»

Гамбургеров не подавали. Основное блюдо было – разнообразные стейки, и самый дешевый стоил что-то порядка двадцати долларов. Того же рода были цены и на все прочее. Ого, оглушенно сказал я про себя, но деться было некуда – я уже не только назвался груздем, но и залез в кузов.

– Предлагаю не выпендриваться и заказать по стейку, – сказал нужный мне человек. – Они у них здесь превосходные.

– Ну что ж, – мужественно произнес груздь, забравшийся в кузов. – Давайте по стейку.

– Рекомендую с кровью, – продолжил нужный мне человек. – С кровью у них – самые замечательные.

Двадцать долларов или двадцать четыре, сколько стоил стейк с кровью, – это уже не было никакой разницы.

– Давайте с кровью, – согласился я, вспоминая, что речь шла о чашке кофе и рюмке коньяка.

Без рюмки коньяка, впрочем, мы не остались. Нужный мне человек предложил триста граммов «Хенесси», груздь попробовал было снизить планку до двухсот, сославшись на выпитые сто пятьдесят водки, но нужный человек не позволил опустить планку. Ничего-ничего, сказал он, а я сегодня еще и грамма не принимал.

Два стейка, триста «Хенесси», двойная порция какого-то калифорнийского салата с тыквенными семечками – у нас зашкалило далеко за сотню зеленых. Даже, пожалуй, и за полтораста. Груздь, провожая глазами уносящего вольюмы меню официанта, в утешение себе подумал, что сто пятьдесят на двоих – это все же меньше, чем по сто на каждого.

– Так что, может РАО взяться за защиту моих авторских прав, если становлюсь его членом? – спросил я.

Нужный мне человек, еще я только заявился к нему там, в особняке, объяснил мне, что РАО не государственное, а добровольное общественное объединение и берется вести дела лишь тех, кто является его членом.

Нужный мне человек покопался в кармане пиджака и выложил перед собой на стол мобильный телефон. Судя по всему, он не отказывал себе в удовольствиях жизни. Мобильные телефоны тогда еще не перешли в разряд утюгов и оставались предметом роскоши.

– Это если будут звонить – пусть наготове, – пояснил он. И сказал: – Знаете, у меня предложение: давайте спокойно поедим, а потом уже все обсудим. Чтобы еда не мешала. По-американски, – добавил он, улыбаясь.

За едой мы все же, само собой, разговаривали. Что это был за разговор – совершенно неважно, нечего и вспоминать. О чем говорили осенью 1997 года, занимая себя беседой? О том, что дедушка Ельцин безобразно плох, совершенно не занимается делами, Киркорова невозможно ни смотреть, ни слушать, а он всюду – как бочка в затычке, порядок в Чечне не наведен и непонятно, как его там наводить, но главные потрясения, конечно, уже позади, основное сейчас, всем быть активными и полюбить make money, от чего русский человек, к сожалению, отучен. Потом нужный мне человек заговорил о своей родословной и больше ни на какие другие темы не отвлекался. Главным действующим лицом в его родословной был дед, отец матери – прославленный генерал времен Великой Отечественной войны, герой Советского Союза и кавалер всех мыслимых и немыслимых орденов той поры, которого, впрочем, мой визави никогда не видел, потому что дед умер за год до его рождения, но которого он очень хорошо чувствует и накрепко связан с ним духовными узами, потому что как личность он – вылитый дед.

Мобильный его телефон в течение нашей трапезы несколько раз звонил – нужный мне человек отвечал, и говорил не торопясь, не спеша закруглить разговор, словно по обычному телефону. Почти весь «Хенесси» уговорил он один – я, опасаясь неблагоприятного взаимодействия коньяка с выпитой ранее водкой, лишь пригубил.

Наконец официант поставил перед нами на стол набор зубочисток в хрустальном стаканчике, впереди у нас остался только кофе, и жарко раскрасневшийся от выпитого коньяка, в ожидании кофе, нужный мне человек, ковыряясь во рту зубочисткой, отвалился на спинку кресла:

– Вообще, Саша, вы не совсем верно понимаете функции РАО.

– Да функции сами по себе меня не слишком интересуют, – сказал я.

– И тем не менее, тем не менее, – произнес он. – Какие дела ведет РАО? Вот, скажем, фирма выпустила ваш диск, у вас договор, они вам должны заплатить, но они не платят. Все сроки прошли – а они никак. Тогда РАО что? Правильно: РАО возлагает на себя обязанности по защите ваших интересов. Тягает ту фирму в суд, трясет их как грушу, пока не вытрясет из них все, что должны. А если кто-то на своем диске исполнил ваше произведение. Или вот целый диск, как у вас, да?