Солнце заходит...

Водитель свернул налево и выехал на дорогу, где не видно было никакого жилья, только с одной ее стороны тянулось кладбище. Внезапно он выключил мотор, выскочил из машины и наставил на меня пистолет.

— Деньги или жизнь!

Для раздумий времени не оставалось, и последующий разговор шел в быстром темпе.

— Что за глупости! Знаете, что вам за это будет?

— Деньги или жизнь!

Я сложил руки на груди и откинулся на сиденье.

— Стреляй, если посмеешь!

— Деньги давай!

— Ни одного сентаво.

Я взял свои чемоданы, вышел из машины и зашагал обратно по дороге. Бандит не отставал от меня:

— Деньги! Давай деньги!

Я резко обернулся.

— Что ж ты не стреляешь, трус?

Он отстал от меня, вскочил в машину и умчался прочь.

Я тащился по пустынной дороге и думал о том, какое странное, по сути дела, происшествие со мной только что приключилось. Я провел шесть недель в стране «диких язычников», которых все боятся, но никто из них даже не пытался причинить мне зла. И как же меня встретили, едва я вернулся в цивилизованный христианский мир!

Я собственноручно передал письмо Амбилана президенту Элпидио Кирино, и этот на редкость непопулярный человек не выбросил его в корзину для бумаг. Амбилан поселился у реки Рансанг, в устье которой я чуть не погиб. Власти открыли там школу.

НЕИЗВЕСТНОЕ ПЛЕМЯ — АБЕНЛЕН

Две мои студентки из провинции Самбалес, что на западном побережье острова Лусон, рассказали мне о необычном случае, который произошел с ними в годы японской оккупации. Вместе с родителями они укрывались в горах и там встретили низкорослых людей, называвших себя абенленами. Выглядели они совсем иначе, чем черные маленькие курчавые негрито, населяющие возвышенности вокруг горы Пинатубо. Негрито, которых часто называют аэта, встречаются как во многих отдаленных горных районах, так и повсеместно на островах. Они, должно быть, одного происхождения с пигмеями Андаманских островов в Индийском океане к западу от Бирмы.

Рассказ девушек меня очень заинтересовал, и я с удовольствием принял приглашение Обдулиа Агилар провести октябрьские каникулы 1952 г. в ее доме в Ботолане, где я едва не стал жертвой филиппинского гостеприимства.

Я отлично знал, что мои хозяева — люди бедные, что Аполинару Агилару еле-еле удается наскрести денег на учебу дочери, которая собирается стать учительницей. Если у человека так мало сомнительных земных благ и если он ограничивает себя даже в самом необходимом ради будущего своей дочери, — это в высшей степени похвально. И я приготовился с радостью разделить их трапезу — рис и вяленую рыбу, не сомневаясь, что буду отлично себя чувствовать в маленькой дружной семье.

Но получилось не так, как я ожидал. Почетного гостя решили встретить как полагается. Иначе, что скажут соседи. Дом Агилара неожиданно стал центром, куда стекалось население маленького городка, чтобы засвидетельствовать свое почтение иностранному профессору. В первый день купили целого поросенка, которого зажарили на вертеле, а на следующий день наступила очередь индюка. Я умолял подавать обычную еду, но никакие уговоры не действовали.

Моя поездка не удалась еще и потому, что окрестности городка оказались местом военных действий. Еще со времен войны на Филиппинских островах, особенно на Лусоне, было неспокойно. Причиной волнений являлся организованный отряд вооруженных изгнанников — хуков. Число хуков составляло несколько тысяч. Они прятались в горах, но иногда подходили к самой Маниле. Когда я жил в «красном доме» в Дилимане, почти каждый вечер с близлежащих горных хребтов доносилась перестрелка хуков и солдат.

Некоторые из руководителей хуков, возможно, были коммунистами, например американский преподаватель Вильям Померой[14] и его жена филиппинка; их со временем схватили и посадили в тюрьму.

Я почти убежден, что большинство хуков — это бедняки, по тем или иным причинам находившиеся не в ладах с многочисленными чиновниками, помещиками и судьями. Благодаря политике, проводимой покойным президентом Магсайсаем, некоторым хукам впоследствии дали землю и деньги, что позволило им начать мирную жизнь[15]. Некоторые хуки погибли, другие сами отказались от своей полной опасности жизни. И сейчас, вероятно, осталось лишь несколько сот вооруженных повстанцев.

Незадолго до моего приезда в Самбалес в окрестных горах начались военные действия против нескольких скрывавшихся там отрядов хуков. Чтобы иметь большую свободу действий, власти распорядились эвакуировать местные племена в два пункта, вернее сказать концлагеря: Паска и Поомбато. Часть племен негрито и абенленов, ради которых я сюда приехал, подчинилась, но наиболее воинственные не захотели покидать привычные места и теперь жили здесь, постоянно подвергаясь преследованиям: их легко могли убить как. друзей хуков.