Социальные функции права. Материалы круглого стола. Круглый стол № 1

А.С. Агаджанян, «здесь не обошлось без Юргена Хабермаса. Именно ему принадлежит заслуга введения понятия ПС (постсекулярного. – А.Д.) в широкое употребление. Хотя это понятие использовалось в разных контекстах и дисциплинах, все же водоразделом стала лекция Хабермаса «Glauben und Wissen», которую он причел в октябре 2001 г. во Фанкфурте во время вручения ему Премии мира германской книжной ассоциацией. Это происходило вскоре после событий 11 сентября, и Хабермас сказал, что люди Запада смогут адекватно понять то, что происходит, скажем, в исламском мире, только отрефлексировав процессы, протекающих в их собственных постсекулярных обществах. Для этого надо отказаться от дихотомного взгляда на знание и веру, науку и религию как участников игры с нулевой суммой (одна сторона выигрывает ровно столько, сколько проигрывает другая)»[264]

.

Сейчас мы наблюдаем новый этап взаимодействия права и религии. «…Еще несколько десятилетий назад, – пишет Е.А. Степанова, – казалось, что время религии прошло. Западные страны охватила волна секуляризации, в странах социалистического лагеря религия была объявлена пережитком, который должен постепенно исчезнуть, мир мусульманства и буддизма был отнесен к категории «третьих стран», находящихся в большей или меньшей степени под контролем западной цивилизации. Мир снова наполнился противоречиями, которые существовали на протяжении веков, – между культурами, нациями, этносами и религиозными предпочтениями. Огромные массы людей были вынуждены покинуть привычные места проживания и стали жить бок о бок с представителями иных культурно-религиозных традиций. Конфликты на религиозной почве в конце XX – начале XXI вв. отличаются такой же жестокостью и непримиримостью как и много веков назад. Вот лишь некоторые примеры: распад Югославии и противостояние между мусульманами и христианами в Боснии и Сербии, религиозные столкновения в Индонезии и Мьянме, напряженная обстановка в Тибете, конфликты в Шри-Ланке и Пакистане, арабоизраильский конфликт, религиозные войны в Судане и Руанде и многое другое. Борьба с мировым терроризмом, начавшаяся после 11 сентября 2001 г., также имеет религиозную окраску, хотя вопрос о том, действительно ли терроризм вызван религиозными причинами, остается дискуссионным»[265].

С чем же связано новое обращение к религии миллионов людей, возрастание религиозного фактора на международной арене и во внутригосударственной жизни различных стран? Видимо, можно констатировать, что произошло совпадение макро– и микропричин.

Макропричина – это процесс глобализации. Как справедливо отмечает И.И. Лукашук, наряду с положительными характеристика глобализационного процесса (создание мировой экономической системы, формирование мирового гражданского общества и т. д.) наблюдаются и его негативные последствия (сепаратизм, религиозное сектантство, рост нетерпимости и т. п.)[266].

Микропричин гораздо больше.

Во-первых, ХХ век можно назвать веком политических идеологий, в которых многие разочаровались. Революции, социалистические и коммунистические идеи, две мировых войны разрушили многие политические идеалы. Например, В.М. Соколов, оценивая ситуацию в СССР, а затем России после августа 1991 г. определил ее как переходную, переломную, катастрофическую, характеризующуюся трансформацией ценностной иерархии жизненных целей и идеалов[267].

Во-вторых, научно-технический прогресс, наступление «информационной эры», необыкновенное усложнение политической и социальной систем привели к тому, что каждый человек, государство, мировое сообщество в целом как никогда нуждаются в нравственных идеалах, ценностях, которые являлись бы путеводной звездой в мире сложных человеческих, социальных, культурных, экономических, межгосударственных и других отношений. Именно поэтому религиозный фактор снова является одним из важнейших и во многом определяет мозаичность современного мира.

В-третьих, во многих странах поддерживается связь государственного и религиозного. В некоторых европейских государствах сохраняется государственная религия (Норвегия, Дания, Ирландия и другие), и церковное право может рассматриваться как особая правовая система. В Израиле религиозные нормы образуют комплексное правовое образование, так как, например, «дела персонального статуса» (брак, развод, алименты, опекунство) здесь относятся к юрисдикции религиозных судов[268].

В странах исламского мира мусульманское право «является особой системой, имеющую собственную трактовку проблем происхождения права, его сущности, структуры, источников и др. Мусульманские правоведы постоянно подчеркивают, что их система права (в отличие от европейской) имеет божественное происхождение и черпает свою силу в воле Аллаха… Найти источник права, конкретную правовую норму, пригодную для решения того или иного дела, означает узнать волю Бога»[269]. Кроме того, «исламское право имеет не территориальный, а персональный характер»[270]. Главное – это долг перед Аллахом, покорность ему и тому, кто выше в социально-религиозной иерархии.