Современные классики теории справедливой войны: М. Уолцер, Н. Фоушин, Б. Оренд, Дж. Макмахан

Уолцер не принимает подобное расширение принципа правого дела. Преступный режим и режим, который может стать таковым в будущем, не одно и то же, и, следовательно, необходимы различные политические практики для борьбы с ними. Агрессивный режим рано или поздно создаст легитимное основание для военной атаки, но в отношении государства, которое остаётся потенциальным агрессором, Уолцер предлагает проводить политику сдерживания посредством экономических и политических санкций. Такая программа сложно реализуема, но наиболее эффективна. Уолцер приходит к выводу, что свержение политического руководства противника нельзя признать справедливой причиной войны, а смена режима оправдана только как последствие ведения справедливой войны[271]. Вопрос о смене власти как справедливом основании начала войны крайне сложен, поскольку силы международного сообщества и местные политические силы должны будут не только сместить опасный режим, но и обеспечить функционирование послевоенной политической системы и обеспечить формирование нового правительства ― мирного и демократического.

Описанные выше нравственные правила позволяют получить представление об интерпретации Уолцером комплекса jus ad bellum. Применение этих предписаний, согласно логике теории справедливой войны, должно минимизировать распространение агрессивных войн, поскольку мировое сообщество будет решительно осуждать и наказывать нарушителей этих принципов. В этом проявляет себя пацифистская составляющая теории справедливой войны. Но Уолцер, осуждая войну, хотя и не запрещая её абсолютным образом, вынужден предложить свой вариант правил, регулирующих ведение боевых действий.

Принципы jus in bello

Согласно традиции эти принципы носят название jus in bello. Предполагается, что наряду с ограничениями в целях и причинах, легитимирующих войну, должны существовать и ограничения средств ведения войны. Для Уолцера принципиальной оказывается независимость jus in bello

от принципов jus ad bellum. Это означает, что война, которая начата справедливо, может превратиться в несправедливую, если армия будет последовательно нарушать принципы in bello. С другой стороны, Уолцер считает возможной ситуацию, когда государство, развязавшее несправедливую войну, ведёт её сдержанно и гуманно. Исполнение норм

jus in bello зависит от особенностей психологии солдат, их нравственного и правового воспитания. Человек на войне может действовать справедливо или несправедливо, и то, как он себя поведёт в бою, не зависит (или не всегда зависит) от справедливости войны в целом.

Если справедливой причиной войны, по мнению Уолцера, может обладать в лучшем случае только одна сторона, то вести войну справедливо способен каждый из противников. Мы уже упоминали идею морального равенства солдат: «нравственный статус солдат каждой из сторон очень близок: они участвуют в войне в силу своей преданности собственному государству и из-за подчинения закону… они не преступники, они воспринимают противника как нравственно равного себе»[272]. Это равенство проявляет себя в том числе и в стремлении в бою действовать, согласуясь с определёнными нормам. Ограничивая себя в соответствии с принципами jus in bello

, солдат всегда сохраняет свой статус солдата, вне зависимости от того, принимает ли он участие в справедливой или несправедливой войне. Но если его действия выходят за рамки допустимого и необходимого, он превращается в убийцу и преступника: «мы называем их убийцами только тогда, когда они атакуют нонкомбатантов, невинных людей, раненных или безоружных»[273].

Какими же правилами должен руководствоваться солдат на поле боя? Что считать допустимым средством ведения войны? Уолцер выделяет два принципа jus in bello. Первый устанавливает, когда и как дозволяется убивать противника. Традиционно этот принцип jus in bello называется принципом пропорциональности.