Современные классики теории справедливой войны: М. Уолцер, Н. Фоушин, Б. Оренд, Дж. Макмахан

В чрезвычайных обстоятельствах происходит абсолютный разрыв между jus ad bellum и jus in bello

: государство не отказывается от веских и обоснованных причин для вступления в войну, но попав в исключительную ситуацию, может отступиться от справедливого и сдержанного способа ведения борьбы[285]. По мнению М. Уолцера, речь не идёт об оправдании морального дуализма, но если поражение обернётся катастрофой для невинных людей, то можно допустить отступление от правил, нравственно ограничивающих войну. Победа Германии во Второй мировой войне означала бы претворение в жизнь ужасных, несправедливых и преступных принципов общественного устройства. Чтобы не допустить этой победы, можно и нужно было отказаться от справедливых правил ведения войны в пользу более действенных способов борьбы с нацистами. М. Уолцер называет эту ситуацию утилитаризмом чрезвычайных мер (utilitarism of extremity), максима которого заключается в следующем: «поступай справедливо, пока небеса не обрушатся (или не окажутся близки к этому)»[286]

. В определённых, действительно исключительных случаях, способ ведения войны должен определяться только полезностью и пропорциональностью.

Оригинальное решение в связи с идеей чрезвычайных обстоятельств получает вопрос о нейтралитете. Уолцер задаётся вопросом, можно ли в чрезвычайных случаях нарушать законное право нейтральных государств на мир? Государства, заявляющие о своём нейтралитете, отказываются от вмешательства в конфликт, что фактически делает их равными по статусу нонкомбатантам. Как пишет об этом сам М. Уолцер, «нейтралитет ― это коллективная и добровольная форма отказа от участия в боевых действиях… Солдаты и гражданское население защищены в равной мере, поскольку их государство не вовлечено в войну»[287]. Государства, которые декларируют нейтралитет, отказываются от какой бы то ни было поддержки любой из воюющих сторон. И если это условие действительно исполняется, то они обладают иммунитетом от нападения. Абсолютная исключённость из конфликта гарантирует их безопасность и защищённость. Нарушение нейтралитета признаётся серьёзным преступлением, ничем не прикрытой агрессией: «когда армии переходят границу государства, которое однозначно заявило о своём нейтралитете, для нас не составит труда распознать в таком движении преступное действие»[288]

. Убийство граждан нейтрального государства, будь то военнослужащие или гражданское лицо, означает нарушение обычаев войны.

И всё же неприкосновенность, гарантированная нейтралитетом, по мнению Уолцера, может быть нарушена. Нарушение это допустимо при условии, что оно имеет под собой доброе намерение и справедливую причину: «ради спасения государства и отражения агрессии; или в большей степени, во имя цивилизации, в том виде, в каком мы её знаем, или ради мира и свободы во всём мире»[289].

Однако существуют те самые исключительные случаи, чрезвычайные обстоятельства, когда нападение на нейтральное государство, сопровождающееся убийствами невинных людей, оказывается справедливым. При этом Уолцер для подкрепления своей позиции ссылается на Черчилля. Во время Второй мировой войны британский премьер-министр пренебрёг нейтралитетом Норвегии и отдал приказ по минированию её территориальных вод[290]

. Поражение государств, борющихся с режимами, подобными гитлеровскому, приведёт к гораздо более значительным последствиям, нежели нарушение нейтралитета одного из маленьких государств. «Требования закона не должны в чрезвычайных обстоятельствах ограничивать тех, кому предписывается защищать и поддерживать их [малые государства]»[291]. Во имя очевидно большего добра традиции войны могут быть на время забыты. Легализм уступает место расчёту.

По мнению М. Уолцера, близость поражения и исключительная степень угрозы со стороны противника составляют необходимые условия, когда в угоду чрезвычайных обстоятельств мы можем отказаться от привычной для нас парадигмы войны[292]. Над государством должна нависнуть угроза не просто потери территории или важных промышленных объектов, но опасность политической гибели, порабощения населения или даже полного его истребления. Ярчайшим примером такой угрозы, поставившей под вопрос само существование западной цивилизации, была мировая война с немецким национал-социализмом: «нацизм был наивысшей угрозой всему ценному в нашей жизни; идеология и практика господства столь жестокая, столь унизительная для тех, кто мог бы уцелеть, что последствия его окончательной победы буквально не поддавались бы оценке, это было бы безмерное зло»[293]. Впрочем, Вторая мировая война и политика нацистов так и остаются единственным примером чрезвычайных обстоятельств, который приводит сам М. Уолцер.