Современные классики теории справедливой войны: М. Уолцер, Н. Фоушин, Б. Оренд, Дж. Макмахан

Вторым критерием jus ad bellum Фоушин называет принцип крайнего средства (last resort principle). В любом политическом конфликте до того, как дело дошло до столкновения армий на поле боя, необходимо испробовать все мирные способы его урегулирования. К таким мерам можно отнести переговоры, применение экономических и политических санкций, выдвижение ультиматумов. Все средства, отличные от войны, должны быть задействованы. Именно этот принцип и объясняет невозможность одобрения с точки зрения теории справедливой войны превентивных ударов. Слишком раннее нападение на противника, которого мы подозреваем в планировании атаки в отдалённом будущем, означает добровольный отказ от попыток мирного урегулирования назревающего конфликта.

Аргумент крайнего средства исходит из представления о войне как наихудшем способе взаимодействия между участниками политических отношений. Тяжесть потерь, связанных с войной, заставляет нас признать её наименее желательным средством решения конфликтов.

Принципы пропорциональности или соразмеренности (proportionality principle) и вероятности успеха (likelihood of success principle), напрямую зависящие от принципа правого дела, Н. Фоушин рассматривает как близкие по смыслу, что, впрочем, может иногда приводить к путанице и подмене одного критерия другим. Принцип пропорциональности имеет более практическое содержание, связанное с «оценкой затрат и выгод, понесённых в ходе войны, при условии её успешного окончания»[322]

. Согласно этому принципу, польза кампании должна значительно превосходить все будущие потери. В книге «Нравственные ограничения войны» Н. Фоушин пропорциональным средством называет войну, «когда относительно сильное государство подвергается нападению со стороны в равной степени сильного государства или когда очень сильное государство отвечает на нападение относительно сильного государства на слабого союзника»[323].

Н. Фоушин отмечает ретроспективный характер применения концепции справедливой войны, то есть оценка обоснованности обращения к вооружённой силе проводится уже после начала или даже после завершения войны. Однако расчёт затрат и выгод должен производиться до объявления войны. И в если война принесёт больше потереть, нежели приобретений, от неё следует отказаться заранее.

В отличие от принципа пропорциональности принцип вероятности успеха оценивает не выгоды, которые могут быть получены в результате войны, а то, насколько успешной будет сама война. Решение о начале войны должны быть взвешенным. Как замечает Фоушин, «если государство собирается вступить в безнадёжную войну, в ходе которой оно столкнётся со значительно превосходящими силами, ему следует просто поднять руки и сдаться»[324]

. Трудность применения этого принципа связана с возможными разночтениями понятия успеха в ходе войны, который может в зависимости от обстоятельств заключаться в полном уничтожении армии противника или же просто в удержании его армии на границе. Н. Фоушин делает тонкое замечание относительно того, как легко риторика успешности может измениться в ходе конфликта: «в начале войны… ничто кроме полной победы не требуется и не обещается. Но когда сама жизнь вносит свои коррективы и недостижимость абсолютной победы становится очевидной, требования к успешности значительно снижаются»[325].

Несмотря на то, что принцип вероятности успеха ýже по своему масштабу принципа пропорциональности, поскольку рассматривает только возможность достижения успеха в ходе войны и не принимает во внимание цены победы, оба эти принципа нелегко применить на практике. Как показывают многочисленные исторические примеры, ограниченность информации о противнике делает задачу точной оценки собственных сил и возможности минимизации потерь, а также реализацию изначального плана войны практически невозможной[326].