Современные классики теории справедливой войны: М. Уолцер, Н. Фоушин, Б. Оренд, Дж. Макмахан

Говоря о jus in bello, Н. Фоушин включает в иррегулярную теорию справедливой войны принцип пропорциональности без каких-либо изменений, поскольку обе стороны могут и должны оценивать собственные силы и возможные потери при проведении каждой военной операции. Только взвешенный подход к своим действиям позволит им считаться действующими справедливо.

Что же касается принципа различения, то его использование применительно к асимметричному конфликту в традиционной форме явно сопряжено с множеством сложностей. Правительственные вооружённые силы сталкиваются с «определёнными трудностями: они часто не могут идентифицировать своего противника; повстанцы прячутся в сельской и/или городской местности и не носят униформу; они выглядят, как гражданское население; зачастую для сражения они выбирают места, где находится большое количество настоящих мирных граждан»[347]. Такое положение дел не означает, что легальной становится любая атака на нонкомбатантов, но потери среди мирного населения неизбежно возрастут. Государство, однако, не может полностью отказаться от проведения военных акций в зоне расположения гражданского населения, поскольку в противном случае оно просто признает своё поражение, будучи неспособным вести борьбу с повстанческими группами.

По мнению Н. Фоушина, мы вынуждены понять эти непростые условия, в которых находится государство и санкционировать удары по целям, которые в классическом конфликте были бы определены как мирные. Но это исключение, сделанное для официальной власти, не распространяется на силы повстанцев, которые не сталкиваются с проблемой идентификации войск противника и всегда способны отличить военных от мирного населения. Впрочем, практика показывает, что зачастую сами мятежники причисляют к своим врагам не только национальные вооружённые силы или полицию, но и всех представителей определённых этнических, религиозных групп или тех, кто подчиняется официальной власти и её законам.

Н. Фоушин рассматривает революцию Ф. Кастро на Кубе в качестве примера асимметричного конфликта, который позволяет судить о работе иррегулярной теории справедливой войны[348]. Режим Фульхенсио Батиста не был агрессивным и не угрожал своим соседям. То есть, Кастро не мог апеллировать к принципу правого дела в его классическом значении. Однако был ряд причин, которые позволили кубинскому революционеру оправдать применение силы. К ним следует отнести, во-первых, незаконность установления режима Батисты, пришедшего к власти в ходе переворота 1952 г. Далее, жестокость и несправедливость этого тиранического режима. Уровень коррупции был крайне велик в то время, и Батиста не боролся с ней. И наконец, при полном попустительстве президента Куба всё больше становилась экономической колонией США. Ни одна из перечисленных причин не могла бы считаться в достаточной мере веской, чтобы удовлетворить принципу правого дела в его классической интерпретации. Но в своей совокупности они вполне давали такую справедливую причину, которая была и легитимной, и бесспорно убедительной.

Однако и за Батистой Н. Фоушин признаёт обладание определённой долей справедливости, что, конечно, было бы немыслимым для М. Уолцера, который назвал бы революцию на Кубе абсолютно несправедливой и нелегитимной. Батиста защищал собственное правительство от агрессии Кастро. Он обладал определённой долей легитимности, поэтому мог вести борьбу.

Обе стороны удовлетворяли и требованиям принципа крайнего средства. Батиста не мог вести переговоров с партизанами, поскольку высадка Кастро в 1956 г. была актом агрессии. Но и сторонники Кастро, по мнению Фоушина, не могли вести переговоры с президентом, поскольку тот изначально действовал жестоко, подавляя любое инакомыслие силой.

Правительство Батисты хотя и было образовано в ходе восстания, но к концу пятидесятых годов было признанной властью на Кубе, то есть на момент выступления Кастро оно соответствовало требованиям принципа легитимной власти. Что же касается Кастро, то хотя он и претендовал на собственную легитимацию, заручившись поддержкой народа, в начале своей повстанческой деятельности он всё же был только одним из многочисленных лидеров мятежных групп. Однако Н. Фоушин предлагает в данном случае несколько изменить содержание критерия легитимной власти для работы с асимметричными конфликтами. По его мнению, Кастро долгое время не обладал всей полнотой легитимности, хотя и заявлял обратное. Но нелегитимной его власть также нельзя назвать, поскольку он действовал не от своего лица, а от лица группы повстанцев, которые его поддержали.

Итак, Фоушин приходит к выводу о необходимости признать разницу в применении принципов теории справедливой войны в классической и асимметричной войне. В первом случае обе стороны должны пройти оценку на соответствие одному и тому же набору требований. В свою очередь, ситуация асимметричной войны предполагает различное применение принципов jus ad bellum и jus in bello в отношении регулярных и иррегулярных участников конфликта.