Современные классики теории справедливой войны: М. Уолцер, Н. Фоушин, Б. Оренд, Дж. Макмахан

В учении о jus ad bellum Оренд остаётся во многом близким своим предшественникам. Ответ на агрессивные действия другого государства ― самооборона ― признаётся Орендом однозначно справедливой причиной для вступления в войну. Война в этом случае соответствует принципу правого дела. Однако и в ситуации самозащиты применение вооружённой силы должно соответствовать требованиям базового принципа агрессии (Core Principle on Aggression). Этот принцип представляет собой ещё одну теоретическую разработку Оренда. Согласно базовому принципу агрессии, если государство ведёт агрессивную политику ― нападает на кого-то или очевидным образом угрожает напасть ― то оно может быть подвергнуто «нападению с оборонительными целями» (defensive harm)

[382]. Война, по мнению Оренда, не должна содержать в себе оснований для будущих конфликтов ― здесь мы видим однозначное влияние кантианского учения о вечном мире ― следовательно, её необходимо вести справедливо и справедливым образом завершить. С другой стороны, сам факт нападения на несправедливого, преступного противника (на правительство и поддерживающие его силовые структуры, а не на народ) не считается нарушением норм морали или права.

Оказание помощи союзнику, по мнению Оренда, также соответствует идее правого дела. Защитник жертвы действует обосновано в том случае, когда он полностью ограничивает себя всеми нормами jus in bello

и ведёт борьбу с государством, агрессивность которого не вызывает сомнения. Государство, напавшее на другое государство, теряет свой иммунитет от вторжения и может быть подвергнуто атаке со стороны третьего государства. Действия зачинателя войны бьют по «самой сущности человеческой цивилизации»[383], а потому приемлемым оказывается силовой ответ. Таким образом, нападение на агрессора оправдывается самой его агрессивной природой, в силу которой государство, развязавшее войну, теряет право на безопасность и самостоятельность в определении своей политики, которым обладает любое мирное государство. Впрочем, принцип этот не так уж и нов. Схожую мысль можно обнаружить в эссе «Несколько слов о невмешательстве» Дж. Ст. Милля. Британский мыслитель утверждал, что правительство, которое прибегает к использованию силы для сохранения собственной власти и ведёт гражданскую войну с собственным народом, нарушает принцип невмешательства и тем самым выходит из-под оберегающего действия всех норм и доктрин войны, а потому такое правительство может быть справедливо атаковано извне

[384].

Поддерживает Оренд Уолцера и в том, что касается принципа добрых намерений. Вступая в войну, государство, должно руководствоваться не только политическими, экономическими, социальными мотивами, но и соображениями морали[385]

. Здесь Оренд обнаруживает ещё один недостаток международного права, которое предписывая государствам нормы поведения в отношениях друг с другом, не принимается в расчёт мотивацию этих государств. Не существует норм, которые осудили бы злую волю государства, начинающего войну ― оценке подлежат как правило конкретные политические действия, но не идеология или пропаганда. Эта ситуация противоречива и говорит о недостаточной проработанности международного права, поскольку если обратиться к уголовному или административному праву, то мотивы, побуждающие человека совершить то или иное деяние, оцениваются и играют важную роль в определении его вины.

По мнению Оренда, государство, которое позиционирует свою войну как справедливую, должно действовать открыто. Если оно обладает действительно значимой причиной для начала войны, то его обязанность состоит не только в том, чтобы объявить войну оппоненту, но и публично озвучить главную причину войны. Недопустимо, чтобы государство начинало войну, прикрываясь множеством предлогов, в надежде, что какой-то из них может показаться соответствующим требованиям jus ad bellum. В этом можно увидеть явную критику концепции множественности причин Фоушина: «нет ничего предосудительного в обосновании объявления войны целым рядом причин сразу, если каждая из этого множества причин действительна и подкреплена доказательствами»[386]. Но попытки создать излишний шум, выдвинув десятки причин, большую часть из которых сложно назвать состоятельными, не вписываются в логику морального обоснования войны.

К рассуждению Уолцера о важности публичного декларирования войны лицом, наделённым легитимной властью, Оренд добавляет следующий аргумент. Объявление войны уполномоченным на то лицом или органом необходимо не только для информирования противника о начале боевых действий, но и для того, чтобы дать ему возможность оценить серьёзность положения дел и попытаться склонить к примирению непосредственной военной угрозой.