Современные классики теории справедливой войны: М. Уолцер, Н. Фоушин, Б. Оренд, Дж. Макмахан

В интерпретации Оренда, принцип пропорциональности требует от государства, вступающего в войну, «соотнести ожидаемый объём всеобщего блага (не только того, что получит данное конкретное государство) с ожидаемыми

всеобщими издержками»[390]

. Только в случае, когда выгоды равны или превышают потери, понесённые в ходе войны, можно говорить о справедливости принятия решения о применении силы. Сложность в применении этого принципа, утилитаристского по своей сущности, сопряжена с теми же сложностями, с которыми сталкивается утилитаризм. Не всегда можно провести однозначную оценку потерь и выгод от войны, особенно, когда необходимо подсчитать не материальные параметры, которые могут быть оценены в денежном эквиваленте, а людские потери или абстрактные политические категории, такие как свобода или независимость. В конечном итоге проще оценить непропорциональность, то есть необоснованность войны и её пагубные последствия. Но несмотря на сложности, связанные с калькуляциями возможных выгод и издержек войны, принцип пропорциональности признаётся Орендом важным элементом jus ad bellum, во всяком случае, он может рассматриваться в качестве дополнительного средства обоснования справедливости принятия решения о применении силы.

Теория справедливой войны и неклассические войны

Оренд соглашается с Фоушином относительно того, что теория справедливой войны должна быть адаптирована для работы с неклассическими войнами. Обновление комплекса jus ad bellum

должно привести к расширению списка ситуаций, когда война может быть признана обоснованной. Изменениям подвергается в первую очередь принцип правого дела, к которому помимо самообороны и помощи союзнику добавляется ещё несколько веских причин для объявления войны. Остальные же принципы остаются неизменными или корректируется незначительно. Обновлённая теория кажется Оренду более современной и гибкой, нежели система международного права, которая не учитывает должным образом изменений, происходящих на мировой арене.

По мнению Оренда, самообороной и помощью союзнику не исчерпывается список случаев, когда силовое решение конфликта может считаться допустимым. Как минимум стоит указать ещё на четыре случая, типичных именно для неклассических войн: борьба с терроризмом, опережающая (или упреждающая) атака, вмешательство в гражданскую войну и гуманитарная интервенция. Отметим, что большая часть современных теоретиков справедливой войны также признают эти четыре случая справедливыми причинами объявления войны. Рассмотрим подробнее каждый из отмеченных Орендом случаев.

Террористическая атака или её угроза представляется Оренду однозначно справедливой причиной нанесения ответного или даже превентивного удара. Террористы оценивают успешность совершённого ими акта не столько по количеству уничтоженных людей ― хотя и этот показатель важен для них ― сколько по степени распространения информации о нём, по уровню созданного эффекта, проявляющего себя в панике, страхе или выражении недоверия правительству. В эпоху, когда любое политическое событие виртуализируется, принципиальным условием, определяющим смысл террористической деятельности, становится освещение террористических актов в средствах массовой информации ― новость об атаке должна стать предметом всеобщего обсуждения. Но насилие, творимое террористами, отнюдь не оказывается виртуальным. Кроме того, будучи направленным в подавляющем большинстве случаев против гражданских лиц, а не против представителей армии или других силовых структур государства, это насилие не имеет никакого морального оправдания. В данном случае Оренд буквально повторяет М. Уолцера, который считает террористическую деятельность неприемлемой именно в связи с использованием целенаправленного нападения на мирное население в качестве основного метода ведения борьбы[391]. Выбирая гражданских лиц в качестве целей для атаки, террористы нарушают принцип различения, это главный моральный порок терроризма. Отсюда уже нетрудно прийти к заключению о справедливости применения военной силы в борьбе с терроризмом. Но государству не обязательно ждать террористической атаки, чтобы начать борьбу против террористов. В данном случае не может идти речи о войне как крайнем средстве, оправданной оказывается не только оборонительная войны, но и превентивная атака. Если появляется политическое сообщество, планирующее террористический акт, оно должно быть уничтожено как можно скорее. Но помимо борьбы с непосредственными участниками террористических атак Оренд считает необходимым бороться с теми государствами и политическими группами, которые спонсируют деятельность террористов[392]. Оренд определяет терроризм как социально-экономическое явление, поэтому победу в борьбе с ним невозможно достичь без уничтожения его материально-экономической базы.