Спин

Саймон заступил в дозор. Пора закругляться – и с нашим телефонным свиданием, и с ее запретным безбожием.

– Прости, – шепнула Диана. – Скоро снова позвоню.

И повесила трубку, прежде чем я успел попрощаться.

* * *

Вторая серия посевных запусков прошла столь же безупречно, как и первая. Репортеры вновь нахлынули на мыс Канаверал; я же наблюдал за происходящим в актовом зале «Перигелия», где цифровой проектор выводил на экран внушительных размеров картинку: залп ракет при свете дня; цапли, взмывшие в небо над Меррит-Айлендом, словно яркие конфетти.

Затем новое лето ожиданий. Европейское космическое агентство отправило на орбиту сотни телескопов и интерферометров нового поколения. Полученные с них данные оказались еще более многообещающими, чем в прошлом году. К сентябрю на стенах всех кабинетов «Перигелия» появилось множество детализированных фотографий – свидетельств нашего успеха. Один цветокомпозитный коллаж (марсианский вулкан Олимп, покрытый то ли инеем, то ли льдом, изрывают свежие дренажные каналы; по долинам Маринера растекается туманная река, по Солис Лакус змеятся зеленые капилляры) я вставил в рамочку и повесил в приемной лазарета. Южные нагорья региона Терра Сиренум по-прежнему оставались пустынны, но метеоритные кратеры почти полностью разрушились под влиянием более влажного и ветреного климата.

В зависимости от колебаний популяции аэробных организмов доля кислорода в атмосфере то возрастала, то уменьшалась, но к декабрю вышла на стабильные двадцать миллибар. В хаотической смеси парниковых газов, в нестабильном круговороте воды и нестандартных биогеохимических петлях обратной связи Марс искал и находил свой собственный гомеостаз.

Череда успехов принесла Джейсону немалую пользу; болезнь его ушла в стойкую ремиссию, он увлеченно работал, и плотный график стал для него лучшим лекарством. Если что-то и омрачало его жизнь, так это переход в статус культового гения «Фонда перигелия» или по меньшей мере звезды нашей научной группы и олицетворения трансформации Марса. За этим, разумеется, стоял не Джейсон, а И Ди: он понимал, что публике необходимо видеть человеческое лицо, предпочтительно молодое, умное, но не заумное, и поэтому ставил Джейсона перед камерами еще с тех пор, когда «Перигелий» был лоббистской группой авиакосмической промышленности. Джейсон смирился с отцовской волей (весьма фотогеничный, он к тому же обладал даром терпеливо раскладывать по полочкам суть любого дела), но терпеть не мог сниматься и предпочитал выйти из комнаты, когда его показывали по телевизору.

То был год первых беспилотных запусков ЯЭДУ. За ними Джейс следил с особенным вниманием. Именно этим аппаратам предстояло доставить людей на Марс. В отличие от сравнительно простых посевных устройств, ковчеги ЯЭДУ представляли собой технологическую новинку. Аббревиатура расшифровывалась как «ядерная электродвигательная установка»: миниатюрные ядерные реакторы для питания ионных двигателей – гораздо мощнее тех, что стояли в посевных устройствах. Достаточно мощные, чтобы доставить на место крупные грузы. Но чтобы вывести этих левиафанов на орбиту, требовались носители огромных размеров; таких ракет НАСА еще не запускало. Джейс называл их «впечатляющими творениями инженерного искусства», и не в последнюю очередь они впечатляли своей стоимостью. От такого ценника даже в покладистом конгрессе зазвучали решительные протесты. Благодаря череде крупных успехов этот вопрос замяли, хотя Джейсон волновался, что одна-единственная заметная неудача может склонить чашу весов не в нашу пользу.

Вскоре после новогодних праздников испытательный аппарат ЯЭДУ не вернул на Землю пакет проверочных данных. Предположительно, устройство вышло из строя на орбите. На Капитолийском холме загремели гневные речи; виноватых взялась назначать группировка финансовых ультраконсерваторов (из штатов, не вносящих ощутимого вклада в авиакосмическую промышленность), но друзья И Ди в конгрессе задавили протест на корню. Прошла неделя, и новый запуск – на сей раз успешный – положил конец всем разногласиям. Однако, сказал Джейсон, мы едва уклонились от пули.

Диана следила за полемикой, но считала ее пустяковой.

– Надо бы Джейсу волноваться о том, – говорила она, – что творится в мире из-за всей этой марсианской темы. Пока что пресса настроена благожелательно. Все полны энтузиазма, все хотят удостовериться… как бы выразиться… в могуществе рода человеческого. Но рано или поздно эйфория иссякнет и до людей дойдет, в чем природа Спина.

– Это плохо?