Спин

Слишком многое должно случиться за весьма короткий отрезок времени. Сегодня мы трансплантировали не биологию, а историю человечества – ту, что (по словам Джейса) полыхала жарким огнем в сравнении с едва тлеющей эволюцией. (Когда мы были гораздо моложе, уже после старта Спина, но еще до того, как в Казенном доме остались только старшие Лоутоны, Джейс, бывало, объяснял эту мысль на наглядном примере. «Растопырь руки, – говорил он, – правую вправо, левую влево», и когда собеседник принимал крестообразный вид, Джейсон продолжал: «Линия от указательного пальца левой руки до указательного пальца правой руки – та, что проходит через сердце, – это история Земли. А знаешь, где история человечества? История человечества – это ноготь на правом указательном пальце. Даже не весь ноготь. Только его белый краешек. Тот, что ты срезаешь, когда он отрастает. Это укрощение огня, изобретение письменности, Галилей, Ньютон, высадка на Луну, теракт одиннадцатого сентября, прошлая неделя и сегодняшнее утро. По сравнению с эволюцией мы младенцы. По сравнению с геологией нас, считай, и вовсе нет».)

Голос диктора НАСА объявил «Зажигание!», и Джейсон с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы, отвернулся от экрана, но продолжал искоса смотреть, как девять из десяти ракет – труб, полных взрывоопасным горючим, труб выше Эмпайр-стейт-билдинг – подорвались к небу вопреки всем законам логики, инерции и гравитации, сжигая тонны топлива, чтобы преодолеть первые несколько дюймов своего пути, и испаряя морскую воду, чтобы нейтрализовать звуковую волну, способную расколоть их на куски. Затем, словно выстроив лестницы из дыма и пара, ракеты принялись взбираться по ним, скорость их сделалась наглядной, а созданные ими буйные облака украшал пламенеющий плюмаж. Вверх – и до свидания, как при любом успешном запуске, стремительном и ярком, будто сон: вверх – и до свидания.

Последняя ракета, задержавшись из-за неисправного сенсора, стартовала десятью минутами позже. Она прибудет на Марс с опозданием в тысячу лет, но на этапе планирования такую задержку учли – и даже решили, что она может пойти на пользу. Такая задержка станет новой инъекцией земных технологий и ноу-хау, когда бумажные книги и цифровые устройства для чтения, привезенные первыми колонистами, давно уже обратятся в пыль.

* * *

Через несколько секунд на экране появилась картинка из Французской Гвианы, где близ Куру находился старинный, но весьма разросшийся «Сантр насьональ д’этюд спасьяль», Национальный центр космических исследований. Одна из ракет-носителей, собранная на заводе фирмы «Аэроспасьяль», воспарила на сотню футов, утратила тягу, рухнула на пусковую платформу и растворилась в огненном грибе взрыва.

Погибли двенадцать человек (десять на борту ковчега ЯЭДУ и двое на земле), но это была единственная явная трагедия во всей серии запусков. Пожалуй, можно было считать, что в общем и целом нам сопутствовала удача.

* * *

На этом торжественный день не закончился. К полуночи – и это, по моему мнению, был самый явный индикатор гротескной несоразмерности земного времени и времени Спина – человеческая цивилизация на Марсе или потерпела полный провал, или развивалась уже почти сто тысяч лет.

Грубо говоря, это период между появлением homo sapiens и вчерашним вечером.

Он миновал, пока я возвращался из «Перигелия» в свой съемный домик. Более чем вероятно, что, пока я стоял на светофоре, Марс видел взлеты и падения целых династий. Я задумался обо всех этих жизнях, реальнейших человеческих жизнях, каждая из которых заканчивалась быстрее, чем проходила минута на моих часах, и мне стало дурно. Спин-вертиго, как на карусели. Или что-то посерьезнее.

Той ночью запустили шесть разведывательных спутников, запрограммированных высматривать на Марсе признаки жизни. Еще до рассвета данные вернулись на Землю и попали в руки специалистов.

* * *

Я увидел результаты до того, как они стали достоянием общественности.

После запуска «Прометеев» прошло семь дней. Джейсон позвонил в лазарет и записался на половину одиннадцатого – при условии, что к тому времени Лаборатория реактивных двигателей поделится с ним новостями. Запись он не отменил, но явился с опозданием на час; в руке у него был вощеный конверт, и Джейсону явно не терпелось обсудить что-то помимо схемы лечения. Я поспешно проводил его в смотровую.

– Даже не знаю, что сказать прессе, – заговорил Джейс. – Только что был на видеосвязи с директором Европейского космического агентства и шайкой китайских бюрократов. Мы пытались набросать черновик совместного заявления для глав государств, но если русских все устраивает, китайцы тут же накладывают вето, и наоборот.

– Заявления о чем, Джейс?

– О данных со спутника.

– Результаты уже у тебя?

На самом деле давно пора. ЛРД обычно передавала нам фотографии раньше, чем остальным. Но по фразе Джейсона я понял: кто-то не хотел делиться информацией. Это значило, что спутники принесли неожиданный улов. Возможно, дурные вести.

– Смотри, – сказал Джейсон.