Спин

«Изначально „Фонд перигелия“ замышляли как научный центр и авиакосмическое лобби, но в итоге организация переродилась в агентство федерального правительства, решающее космические задачи, связанные со Спином, и координирующее работу множества университетов, исследовательских организаций и центров НАСА. По сути дела, закат „старого НАСА“ стал восходом „Перигелия“. Десять лет назад эти отношения получили официальный статус: после незначительных преобразований „Перигелий“ стал консультативным подразделением НАСА. На самом же деле, если верить инсайдерам, все было наоборот: НАСА превратилось в подразделение „Перигелия“. И пока вундеркинд по имени Джейсон Лоутон очаровывал прессу, отец его без устали дергал за нужные ниточки».

Далее автор материала рассматривал длительные отношения И Ди с администрацией Гарланда и намекал на потенциальный скандал: кое-какой инструментарий стоимостью несколько миллионов долларов за штуку изготавливала пасаденская фирмочка, принадлежавшая закадычному другу И Ди, хотя компания «Болл эйрспейс» предлагала выполнить те же работы за меньшие деньги.

Когда я читал эти строки, предвыборная кампания была в самом разгаре, и обе основные партии пытались всеми правдами и неправдами стряхнуть с себя радикальные фракции. Гарланд – реформатор-республиканец, чью политику журнал откровенно не одобрял, – уже отслужил два срока; судя по результатам недавних опросов, Престон Ломакс (вице-президент Клейтона и его помазанник) опережал своего конкурента. Пресловутый «скандал» на деле таковым не являлся. Изделие компании «Болл» стоило дешевле, но и эффективность его оставляла желать лучшего; пасаденские инженеры сумели напичкать полезный груз куда большим количеством электроники при соизмеримой массе.

Так я и сказал Молли за ужином в «Чампс», в миле от «Перигелия». На самом деле в статье не обнаружилось никакой новой информации, а намеки были скорее политическими, нежели вещественными.

– Какая разница, правы они или нет? – спросила Молли. – Главное, в каком свете они нас выставляют. С чего бы вдруг один из центральных журналов нацелился на «Перигелий»?

В редакторской колонке марсианский проект описывали как «самый дорогостоящий мартышкин труд в истории – что в деньгах, что в человеческих жизнях; памятник умению выжать прибыль из глобальной катастрофы». Под статьей подписался спичрайтер Христианской консервативной партии.

– Которой принадлежит этот журнальчик, Молл. Всем это известно.

– Нас хотят закрыть!

– Никто нас не закроет. Даже если Ломакс проиграет выборы. Даже если нам запретят все запуски, кроме разведывательных. Дело в том, что в США некому наблюдать за Спином – кроме нас.

– Но нас запросто могут уволить, заменить другими людьми.

– Все не настолько плохо.

Но я видел, что Молли мне не верит.

Она, секретарша и медсестра, досталась мне в наследство от доктора Кенига. Мы работали вместе с первых моих дней в «Перигелии». Все эти без малого пять лет Молли была вежливым, профессиональным и знающим свое дело предметом офисной мебели. Мы мало общались, если не считать обычного обмена любезностями: так я узнал, что она не замужем, что она на три года младше меня, что она живет в многоквартирном доме без лифта вдали от океана. Молли никогда не казалась мне особенно разговорчивой, и я решил, что она предпочитает держать дистанцию.

А потом, меньше месяца назад – как сейчас помню, был четверг, – Молли собирала сумочку, готовясь ехать домой. Вдруг повернулась ко мне и спросила, не желаю ли я составить ей компанию за ужином. Почему? «Потому что я устала ждать, когда вы меня пригласите. Ну так что, да или нет?»

Да.

Оказалось, что Молли умная, хитрая, циничная и весьма компанейская. Такого я не ожидал. Мы уже три недели ужинали в «Чампс». Нам нравились и меню без претензий, и непринужденная студенческая атмосфера. Я, бывало, думал, что лучше всего Молли смотрится на здешнем виниловом диване. Молли делала ему честь своим присутствием. На ее фоне этот диван выглядел на удивление достойно. Волосы у нее были светлые, длинные и сегодня – мягкие из-за высокой влажности. Глаза зеленые, но не от природы: цветные контактные линзы. Но ей шло.

– Боковую врезку прочитал? – спросила она.

– Просмотрел.

Врезка была посвящена Джейсону. Контрасту между успехом в карьере и личной жизнью, то ли отсутствующей, то ли надежно сокрытой от чужих глаз. «Знакомые говорят, что его жилище обставлено самым скудным образом, под стать его романтическим приключениям. Нам не удалось выявить ни единого слуха – ни о невесте, ни о подружке, ни о супруге того или иного пола. Джейсон Лоутон производит впечатление человека не только женатого на своих идеях, но и посвятившего им всего себя без остатка, и в этом, пожалуй, есть что-то патологическое. Во многом он – как и сам «Фонд перигелия» – задыхается под пятой своего отца. Несмотря на все свои достижения, Джейсон Лоутон до сих пор не открыл себя как самостоятельную личность».

– Хоть здесь не соврали, – заметила Молли.

– Да ну? Конечно, Джейсон слегка зациклен на самом себе, но…