Средь тяжкого труда и скорби

Губы Айрис изогнулись в улыбке, и эта улыбка была искренней, даже несмотря на то, что ее веселье несло в себе острую, как бритва, неуверенность. Инквизиция отказала бы ей в праве решать что-то подобное даже для себя, а тем более для кого-то другого, так какое право она имела решать это за Дейвина? И у нее не было никаких сомнений в том, что ее решение будет иметь решающее значение для Дейвина. Не было никаких сомнений в том, что яркое и сияющее чудо мира, которое он открывал для себя под развращающим влиянием чарисийцев, уже притягивало его, как насекомое к пламени. Если бы она отдалась этому, ничто не помешало бы ему погрузиться в это прямо рядом с ней, и каковы были бы последствия этого? Не только за душу ее младшего брата, но и за княжество, которым он был рожден править, и за каждую другую душу в нем?

Мне еще нет и двадцати, — завыл голос где-то глубоко внутри. — Я не должна принимать такого рода решения — пока нет! Это несправедливо. Это не моя работа!

И все же это была ее работа, какой бы справедливой или несправедливой она ни была, и она понимала, что это была одна из причин, по которой этот момент приближался так долго. Она боялась этого, чувствовала его необратимое значение, и неудивительно. Было ли это так же, как для Кэйлеба, для Шарлиан, когда для каждого из них наступил один и тот же момент? Когда они поняли, что должны решить, где они находятся, что бы ни думали, ни говорили им другие, или на чем бы ни настаивали, полностью осознавая, что их решения будут означать для людей, которыми они правили? И как, во имя Бога и всех архангелов, они нашли в себе силы противостоять этому с таким непоколебимым мужеством? Вопрос прожег ее насквозь, потому что теперь настала ее очередь нуждаться в этом мужестве, и она не знала, обладает ли им.

Есть только один способ выяснить это, — сказала она себе, а затем почувствовала, что краснеет, когда другая мысль пронзила ее. — Ты хочешь спросить об этом не отца Бана, обопрись, не так ли, Айрис? Это кто-то совершенно другой, и это заманчиво, так заманчиво. У него были бы все основания в Божьем творении лгать тебе, чтобы убедить тебя поддаться соблазну Проктора вместе со своим братом и его монархами… и самим собой. Это было бы его долгом сделать это, так же ясно, как и твой долг помнить все последствия того, что ты решишь сегодня… и ты знаешь, что он все равно никогда бы этого не сделал.

Казалось, это был день для осознания. Она оглянулась на виверн, на голубую воду моря Чисхолм и солнечный свет и задалась вопросом, где могли быть землетрясение и буря, столп огня и ужасная вспышка Ракураи, которые должны были отмечать такие моменты, как этот. Но вместо этого она увидела только суровую красоту ветра и соленой воды, белую пену кильватера, стеклянные гребни волн… и мысленный образ улыбающегося смуглого лица с волевым носом.

— Я думаю, мне лучше уйти, ваше величество, — сказала она женщине, завоевавшей ее родину. — Мне действительно нужно о многом подумать.

.III

К северу от Джейрта, ущелье Силман, Старая провинция, республика Сиддармарк

— По крайней мере, мы больше не по уши в снегу, сэр, — философски заметил сержант Гровейр Жаксин. — Это уже кое-что.

— С этим не поспоришь, Гровейр, — согласился майор Жорж Стивинсин, командир второй роты 37-го пехотного полка армии республики.

После только что прошедшей зимы любому случайному наблюдателю было не так уж легко различить, кто из них офицер, а кто сержант, когда они лежали на высокой каменной скамье, глядя на северо-запад вдоль длинной прямой линии ущелья Силман. Оба они выглядели печально изодранными и более чем немного изголодавшимися, а их тщательно ухоженные портупеи и нагрудники были сильно поношены.

— Однако я мог бы, — продолжил Стивинсин, прищурив глаза, пытаясь разглядеть детали и жалея, что его подзорная труба была разбита в отчаянной рукопашной схватке перед тем, как вторая рота была выбита из Терикира в конце прошлого месяца, — заметить, что вода и грязь глубиной до колена — не такое уж большое улучшение. И я бы согласился на воющую метель, если бы это удержало этих ублюдков дома.

Не то чтобы метели много сделали для того, чтобы удержать повстанцев дома, — признался он себе. — На самом деле, они чертовски хорошо использовали снегопад, чтобы подобраться достаточно близко и выбить его людей из Терикира. Он все еще не знал, что случилось с его пикетами, но подозревал, что значительную роль сыграли обморожение, голод и истощение.

Я просто надеюсь, что все бедняги были мертвы до того, как мясники Бейкира добрались до них, — с горечью подумал он.

— Мы не сможем убить их, если они не выйдут оттуда, где мы сможем до них добраться, сэр. — Жаксин пожал плечами, выражение его лица было гораздо жестче, чем можно было предположить по его легкому тону. — И судя по тому, как эти разведчики просто прогуливаются там, внизу, я бы сказал, что, скорее всего, они не догадались, что мы здесь.

— Внешность может быть обманчива, — ответил Стивинсин.