Средь тяжкого труда и скорби

Свежая лава дымилась в глазах Клинтана, но архиепископ неторопливо продолжил.

— Очевидно, что эти предатели не смогли проникнуть достаточно глубоко в инквизицию, чтобы подкупить агентов-инквизиторов, которых мы назначили следить за семьями предателей два года назад, ваша светлость. Исходя из этого, я сомневаюсь, что они смогли бы проникнуть в наших инквизиторов в целом настолько, чтобы поставить под угрозу нашу базовую способность собирать разведданные и информацию. Но было бы глупо предполагать, что в нас вообще не проникли. И я думаю, было бы разумно вспомнить, насколько эффективными оказались шпионы еретиков, даже здесь, в Зионе и на землях Храма, когда дело доходит до таких вещей, как приказы епископа Корнилиса об отплытии. У них, очевидно, есть агенты в местах, в которых мы еще не искали, и думаю, мы должны исходить из предположения, что по крайней мере некоторые из них могут быть, — он деликатно подчеркнул этот глагол, — скрыты среди наших собственных, доверенных лиц.

Клинтан снова немного утих, и Рейно поблагодарил Лэнгхорна и Шулера за то, что великий инквизитор не упомянул Филипа Азгуда и Робейра Сиблэнкита. Его реакция, когда он понял, что граф Корис и его камердинер успешно разыграли всю инквизицию и всех ее агентов за дураков, была ужасающей. Только тот факт, что Сиблэнкит был завербован в качестве агента за десятилетия до того, как Клинтан занял кресло великого инквизитора (и что он лично беседовал с Корисом и убедился в пригодности этого человека), предотвратил широкомасштабные репрессии против всех, включая Уиллима Рейно, причастных к неудавшемуся плану убийства Дейвина и Айрис Дейкин.

— В то же время, — продолжил архиепископ, — было бы контрпродуктивно начинать подозревать всех и искать предателей в наших собственных рядах под каждой кроватью в Зионе. Я полагаю, очень вероятно — на самом деле, почти наверняка — что при вербовке эти заговорщики держались в основном подальше от храмовой стражи и инквизиции. Очевидно, им удалось успешно ускользнуть от нашего внимания, и велика вероятность того, что они в конечном итоге выдали бы себя, пытаясь подкупить или развратить наших самых верных и целеустремленных братьев и слуг. Все, что потребовалось бы, — это чтобы один из наших людей подыграл этому подходу и сообщил нам об этом, чтобы мы проникли в заговор на ранней стадии. Поэтому я думаю, что мы можем рассчитывать на фундаментальную лояльность наших собственных людей, но в то же время мы должны действовать осторожно, ограничивая правду о наших подозрениях теми, кому, как мы знаем, мы можем доверять. Дальнейшее движение таким образом потребует от нас действовать медленно и осторожно, а это значит, что быстрых ответов не будет, ваша светлость. Но я верю, что мы можем постепенно расширять нашу сеть все шире и шире, возможно, даже не объясняя нашим следователям и агентам, что именно мы ищем, сохраняя при этом безопасность в отношении более широкой угрозы, которая, по нашему мнению, существует.

Клинтан выглядел недовольным, но через мгновение кивнул. Это был неохотный, яростный, сопротивляющийся кивок, но, тем не менее, кивок.

— Очень хорошо, — прорычал он. — Но мне нужны отчеты каждую пятидневку, Уиллим! Не откладывай это дело в долгий ящик, пока ты занимаешься более насущными проблемами. Это понятно?

— Конечно, ваша светлость. — Рейно снова поклонился.

— И в то же время, мы должны держать это подальше от этих проклятых Шан-вей листовок.

Челюсти Клинтана снова опасно потемнели, как всегда, при мысли об антицерковных — и особенно антиклинтанских — плакатах, которые продолжали появляться во всех крупных городах материка. Время от времени агенты-инквизиторы Рейно выслеживали какого-нибудь дурака-реформиста, пытавшегося печатать листовки у себя в подвале или на чердаке, но всегда оказывалось, что тот, кого они арестовали, распространил лишь горстку своих предательских брошюр. Похоже, они так и не нашли никого из десятков других агитаторов, действовавших по всему Ховарду и Хейвену.

Интересно, — подумал викарий сквозь красную дымку гнева, которой всегда наполняли его эти насмешливые, неуловимые предатели. — Я удивляюсь. Если Уиллим хотя бы отдаленно прав во всем этом, могут ли сукины дети, стоящие за этими убийствами, быть также связаны со всеми этими невидимыми печатными станками?

Вероятно, нет, — решил он, — иначе эти листовки уже возвещали бы об успешном нечестивом убийстве не менее пяти князей собственной Божьей Церкви.

Рейно, — с негодованием отметил он, — благоразумно держал рот на замке по поводу такой возможности.