Средь тяжкого труда и скорби

Она посмотрела на всех троих, и Айрис почувствовала, как странная дрожь пробежала по ее телу. Интересно, подумала она, на что это должно быть похоже — иметь такую веру в другого человека? Для двух людей, будь они когда-либо так близки, доверяют друг другу, как бы глубоко они ни доверяли, чтобы связать себя друг с другом, принять решение другого, даже в выборе, который был жизнью или смертью для целой империи? Неудивительно, что люди говорили о них не как о Кэйлебе или Шарлиан, а как о Кэйлебе и Шарлиан, как об одном существе с двумя сердцами, двумя умами… и одной душой.

И неудивительно, что они уже вошли в царство легенд.

— Предлагаю вам троим вернуться на Корисанду на борту чарисийского военного корабля — думаю, что «Дестини» вполне подойдет для этой цели. Вы отправитесь в путешествие вместе с архиепископом Мейкелом, который продолжит свое пастырское путешествие. Он будет единственным официальным представителем Чариса в вашей группе, и вы будете находиться под его защитой, пока не коснетесь земли Корисанды. В этот момент, Дейвин, ты впервые встретишься со своим регентским советом, и члены этого совета станут твоими защитниками.

Она посмотрела поверх внезапно замершей головы князя, чтобы встретиться взглядом с Корисом.

— Генералу Жанстину будут отправлены сообщения. Они сообщат ему, что в момент вашей высадки в Манчире рядом не должно быть никаких чарисийских вооруженных сил. Что регентский совет князя Дейвина должен иметь полную свободу в определении того, где он будет размещен, кто будет назначен для его защиты, и куда и когда он будет путешествовать в пределах своего собственного княжества. Если регентский совет или генерал Гарвей пожелают помощи от генерала Жанстина или любого другого чарисийского солдата, морского пехотинца или моряка, она будет оказана. Если они этого не желают, это будет их решение, регентского совета или его, или — если регентский совет последует моему совету, милорд — ваше, как законного опекуна, назначенного князю Дейвину его отцом, и княжны Айрис, как его сестры.

— Условия перемирия, заключенного между Кэйлебом и графом Энвил-Роком и графом Тартарианом от имени регентского совета, останутся в силе. Я не могу пойти на компромисс в этом вопросе. Чтобы Дейвин был признан нами законным правящим князем Корисанды, он должен принять эти условия. Если он решит этого не делать, и регентский совет все равно коронует его князем, империя Чарис сочтет оправданным применение военной силы, чтобы заставить подчиниться этим условиям… и так и будет. Вызвавшее такую меру решение, однако, будет принято корисандцами. Надеюсь, что оно будет правильным, но к лучшему или к худшему, оно должно быть вашим, и ваши люди должны видеть, что оно ваше. В Зионе и в других местах найдутся те, кто осудит любое ваше решение, если оно не будет направлено на возобновление открытой войны против Чариса. Нашей единственной защитой от этого может быть, должна быть — и будет — правда, и эта правда должна быть как можно более широко известна в Корисанде.

— По причинам, которые, уверена, вы, Айрис и граф Корис, по крайней мере, полностью понимаете, в настоящее время просто невозможно, чтобы Корисанда была независимой от контроля Чариса. Мы пытались — иногда ценой крови чарисийцев — контролировать насилие в Корисанде с минимальным кровопролитием, содействовать миру и терпимости и подчиняться верховенству закона, а не править железным прутом. Надеюсь, вы сами убедитесь, когда доберетесь до Манчира, что это простая, неприкрашенная правда. И все же я не могу припомнить никаких обстоятельств, при которых мы могли бы сейчас согласиться на независимость Корисанды. Вот почему условия перемирия — как минимум — должны оставаться в силе.

Айрис сглотнула. Тон Шарлиан был размеренным, обдуманным, почти резким. Айрис не была уверена, что она ожидала услышать, но если условия перемирия — перемирия, которое подвергало Корисанду военной оккупации, разоружению, контролю со стороны Чариса — были минимумом, который Чарис мог принять, что еще должна была предложить Шарлиан?!