Средь тяжкого труда и скорби

— Но сейчас не время для хороших, коварных шпионов. — Его голос был мягким, его глаза были на одном уровне, когда они встретились с глазами Шарлиан поверх голов князя и княжны, которых он любил. — Настало время для правды, и я должен говорить не как шпион твоего отца, а как его друг, которому было позволено видеть то, что он… не мог. Как друг, которого он попросил защитить тебя и Дейвина. И что этот друг должен сказать вам сегодня вечером, так это то, что, несмотря на полную жизнь цинизма и расчета, я действительно могу распознать правду, когда я ее слышу, и великодушие сердца, когда я его вижу. Я не закрываю глаза на то, насколько выгодно было бы для Чариса, чтобы Корисанда добровольно стала частью ее империи. Я не закрываю глаза на то, как это умаляет авторитет Дейвина как суверенного князя, свободного проводить свою собственную политику, как ему заблагорассудится, развязывать войну, когда он захочет. Но то, что это предлагает ему — то, что это предлагает всей Корисанде, — это шанс жить так, как Бог предназначил жить мужчинам и женщинам. Не как рабы какого-то мелкого светского тирана, и не по прихоти какого-то психопата в оранжевой сутане в Зионе, а следуя своей собственной совести в мире и безопасности.

Он глубоко вздохнул и снова посмотрел на Айрис, встретившись взглядом с карими глазами ее покойной матери, и улыбнулся.

— Мой совет — принять условия ее величества, ваше высочество, — просто сказал он.

На долгое, неподвижное мгновение воцарилась тишина, а затем Шарлиан прочистила горло.

— Есть еще один маленький, незначительный момент, — сказала она, и Айрис почувствовала, что напряглась, задаваясь вопросом, был ли это тот самый кинжал в бархатных ножнах, ради сокрытия которого было разработано все остальное предложение Шарлиан. Она не хотела так думать, но она была дочерью своего отца, и поэтому заставила себя взглянуть правде в глаза.

— Да, ваше величество?

Она была довольна, что ее голос звучал так ровно.

— Корисанду и Эмерэлд объединяет то, что они оба были заклятыми врагами Чариса — я имею в виду Старый Чарис — задолго до того, как храмовая четверка спонсировала нападение на короля Хааралда. Поскольку это бесспорно так, боюсь, мы склонны потребовать от вас еще одно поручительство.

— И это поручительство… что? — спросила Айрис.

— Не больше, чем мы просили у князя Нармана, — сказала ей Шарлиан. — Мы считаем, что в подобном случае особенно важно связать наш Дом со своими союзниками. Я подумывала о том, чтобы предложить брак между Дейвином и Эланой, но, обдумав это более подробно, решила, что разница в возрасте просто слишком велика. И это, к сожалению, оставило мне, боюсь, только один вариант.

Она посмотрела на Айрис с выражением сожаления на лице.

— Единственная альтернатива, которую я вижу, Айрис, это потребовать, чтобы ты вышла замуж за моего пасынка Гектора.

Айрис почувствовала внезапный яркий пузырь, сила которого поразила ее, поднимающийся внутри нее, и Шарлиан покачала головой, выражение ее лица было печальным, но глаза мерцали.

— Понимаю, что просить тебя об этом — большая жертва, но, боюсь, мне действительно придется настаивать.

Глава 4

ИЮНЬ, Год Божий 896

.I

КЕВ «Делтак», море Чарис

— Похоже, не до всех дошло известие, — сухо сказал лейтенант Павал Бладиснберг, когда еще одна шхуна круто повернула руль и резко рванула с места. Он покачал головой, на его лице была смесь веселья и смирения. — Интересно, эти думают, что мы демоническое отродье или просто безнадежно горим?

— Судя по тому, как сильно он рванул, я ставлю на отродье демона. — В тоне капитана Халкома Барнса было больше отвращения, чем веселья, и он покачал головой. — Он почти выбил свою мачту. И это каботажное судно, а не кто-то, кто последние шесть месяцев был в Сиддармарке или Чисхолме. Разве эти идиоты не проводили время, напиваясь на берегу и слушая морские истории о нас?

Бладиснберг подавил смешок. Он не думал, что капитан оторвет ему голову, если он засмеется, но не был уверен. Все еще….

— На самом деле, вы знаете, сэр, по крайней мере, поначалу, это, — он указал подбородком на густые клубы дыма, поднимающиеся из двух высоких труб КЕВ «Делтак», — вероятно, сработает на нас в первый раз, когда сторонники Храма увидят наше приближение.

— И они увидят, что мы приближаемся, — ответил Барнс. Он тоже посмотрел на дым. — В хорошую погоду это должно быть видно за двадцать миль.

— Ну, сэр, их точно не создавали для того, чтобы подкрадываться к людям, — весело сказал Бладиснберг. — И, по правде говоря, вид того, что мы приближаемся, не очень поможет жалким ублюдкам, если уж на то пошло. Они не смогут убежать от нас, это точно, и когда мы их догоним….

Он позволил своему голосу затихнуть, затем постучал костяшками пальцев по стальной броне и пожал плечами.