Средь тяжкого труда и скорби

Новые пехотные полки Долара состояли из шести рот, каждая из двухсот тридцати человек. У них все еще не было и близко того количества винтовок, которое они предпочли бы, и пока у них не было возможности на самом деле проверить это предложение в бою, в любом случае никто не хотел полагаться исключительно на способность винтовок со штыками сдерживать кавалерию. Таким образом, в каждом полку была одна рота пикинеров и пять рот стрелков или мушкетеров. У большинства полков — и в частности у сэра Салмина Томпсина и Хааралда Баруэйла — было три роты, вооруженные новыми винтовками, но две другие роты, не вооруженные пиками, несли старомодные фитильные мушкеты. Их фитильные замки не были эффективны против дальнобойных винтовок, они стреляли гораздо медленнее, и им требовалось почти в два раза больше места на человека, чем кремневым ружьям, поскольку никто, заряжая свое собственное оружие, не хотел подходить слишком близко к зажженному фитилю другого парня. Но, по крайней мере, он имел дело не с горсткой полков, где соотношение винтовок и фитильных замков было обратным.

Он видел, как дрожь пробежала по этим поднятым пикам, когда его пехота развернулась на поляне. Несмотря на овраг на востоке и деревья на западе, склон, ведущий к позиции Сиддармарка, был свободен от каких-либо реальных препятствий — хорошая местность для кавалерии и в равной степени хороша для наступления пехоты. Трава поднималась достаточно высоко, чтобы цепляться за стремена, но она была достаточно редкой, собранной в узлы и участки, чтобы его солдаты и их лошади могли быть уверены, что никакие скрытые препятствия не сломают ноги или не рассеют его строй.

Его собственные пикинеры остались в тылу, готовые сформировать резервную позицию, на которую могли бы отступить другие пехотные роты, если бы каким-то чудом оказалось, что где-то за этой линией гребня действительно была кавалерия. Стрелковые роты образовали линию в три ряда поперек главной дороги в траве по колено и по пояс, в тысяче ярдов от позиции Сиддармарка, за ними в четвертой линии стояли «фитильки», а его кавалерия образовала сплошные блоки по обе стороны от пехоты, закрепив ее линию и готовясь броситься вперед, если Сиддармарк сломается.

Пикинеров было даже меньше, чем он думал, — понял он, подняв подзорную трубу и рассматривая массу оборванных, явно нервничающих фермеров вдоль линии гребня. — Сиддармаркский полк обычно состоял из тысячи восьмисот пикинеров и четырехсот пятидесяти арбалетчиков или мушкетеров, но он был бы удивлен, если бы в этом строю действительно было до тысячи человек. Он не мог винить разведчиков за их неверную оценку, учитывая, как эти поднятые пики и растянутый строй сбивали с толку, но он хотел бы, чтобы разведка поняла, насколько они на самом деле слабы. Вероятно, он мог бы вынудить их к стремительному отступлению, имея не более одного-двух кавалерийских полков, и сэкономить полтора часа, которые он потратил на организацию этой более сложной атаки.

Что ж, Сувирив был прав, — сказал он себе. — Лучше узнать, что ты используешь кувалду, чтобы расколоть плоский орех, чем на собственном горьком опыте узнать, что плоский орех на самом деле был насекомым, притворяющимся орехом, пока ты не наткнулся на жало.

Он кисло поморщился, вспомнив, как гораздо более молодой Жадуэйл Бринигейр протянул руку, чтобы сорвать плоский орех, только чтобы обнаружить, что это было одно из ядовитых насекомых, свернувшееся внутри своей сегментированной оболочки. После того эпизода его рука распухла почти вдвое по сравнению с нормальным размером, и прошло несколько дней, прежде чем полностью прошла тошнота. В данном случае, однако, это не только выглядело как орех, но и было орехом.

И пришло время расколоть эту скорлупу.

— Сигнал двигаться вперед, — сказал он, и звуки горна зазвучали ясно и чисто для его расцвеченного строя. Мгновение ничего не происходило, а затем линия пехоты двинулась вперед по траве со скоростью семьдесят пять шагов в минуту, а кавалерия неуклонно продвигалась по обоим флангам.

В течение одной минуты, затем двух сиддармаркцы вообще не двигались. Пики даже не опустились в боевую позицию. Затем новая, более сильная дрожь пробежала по этому вертикальному оружию, и глаза Бринигейра расширились от удивления, когда вся эта рваная линия просто распалась. Они даже не пытались взять с собой свои пики; они просто бросили их, повернулись и бросились обратно через линию гребня бесформенной, охваченной паникой толпой.

На мгновение, хотя он и ожидал, что они, вероятно, растеряются, абсолютная внезапность и тотальность разгрома были больше, чем он мог переварить. Затем он свирепо ухмыльнулся.

— Трубите атаку! — рявкнул он, и звуки горна усилились резко и настойчиво, когда кавалерия перешла с шага на рысь.